domestic_lynx

Сегодня принято бояться цифровой слежки за всеми и каждым.  «Цифровым концлагерем» называет дивный новый цифровой мир известный экономист В.Ю. Катасонов. Много говорят, что в Китае уже начали за всеми следить и ставить оценки за поведение, а потом на базе этих оценок  одни получат – пироги да пышки, а другие – тумаки да шишки. Всё это так. 

Но главная опасность, кажется мне, не там.  Слежка, все эти полицейские технологии - идеалы раннего тоталитаризма – это прошлый век. 

Современные гуманитарные технологии + цифровые возможности могут привести  к тому, что и следить особо не понадобится: все будут сидеть смирно-ровно и думать каждый свою пустопорожнюю чепуху. А сильные мира сего будут невозбранно обделывать свои делишки. 

И вовсе не требуется, чтобы все думали одно и то же. Думать одно и то же, думать «хором» - всё это прошлый век. Адре Жид в записках о посещении сталинского СССР отмечал единомыслие простых людей: когда говоришь с кем-то, то кажется, что говоришь со всеми разом.  Так вот   сегодня этого вовсе не нужно. Пускай себе думают разное. За это разноехозяева жизни их зацепят и потянут в нужную себе сторону. 

Сегодня день ото дня углубляется кастомизация информации. Кастомизация (от англ. customer– клиент, потребитель) — это адаптирование имеющегося продукта под конкретного потребителя. Возникло это дело в области материальных товаров и услуг.  Но теперь, с появлением соответствующих цифровых технологий, всё больше охватывает информацию. 

Снова всколыхнулись разговоры о бедности, и мне захотелось рассказать об одной случайной встрече, словно специально приуроченной к этой теме.

У меня была намечена встреча в кафе, в московском спальном районе. Не новом, новым он был полвека назад, когда застраивался пятиэтажками. Пятиэтажки пока сохранились: место не козырное, потому дорого квартиры не продашь, а недорого – чего возиться? Когда-нибудь потом… Вот и сохранились пятиэтажки, многие даже и отремонтированы. Промежутки межу домами обильно заросли зеленью, вид почти деревенский.

Только села за стол, как позвонили и со всемыслимыми извинениями и реверансами сказали, что встреча откладывается на час.

ВОЛОНТЁРЫ И РОЛЕВИКИ 

Чем дальше, тем их больше. Они разыгрывают исторические ристалища, для которых изготовляют, порой преискусно, старинные костюмы. Иногда  играют в многодневные ролевые игры по каким-то легендам, иногда – творя сюжет по ходу дела. Так играли древнерусские скоморохи или актёры итальянской комедии масок. Случается, выезжают «на игру»  на несколько дней, живут в палатках, полностью погружённые в сюжет. Кто они по профессии? Сколько им лет?  От школьников до вполне зрелых лет дяденек и тётенек. И профессии разные: учителя, программисты, работники музеев, чаще – офисные сидельцы. Одна игра собирает сотни, а то и тысячи участников, а игр таких – немало. Придёт лето, раскинут игруны свои шатры по лесным полянам. 

На первый взгляд,  дело полезное. Изучают историю, интересуясь её «матчастью»,  сбрасывают стресс большого города, да и вообще – не водку пьют (хотя и это случается), а заняты интересным делом, самодеятельностью какой-никакой.  Могут себе позволить потратить деньги на амуницию и костюмы, а время – на изготовление того и другого, на обдумывание ролей, чтение по предмету и пр. 

Может, это и есть то самое «царство свободы», которое, по пророчеству Маркса, заменит собой «царство необходимости»? Быть может, вот она – чаемая классиками «свободная игра духовных и физических сил»? Ведь и впрямь – игра… 

Но что-то в этом недурном и даже многими уважаемом занятии есть такое, что меня всегда смущало и отталкивало. Что же? 

Что ни день по телевизору показывают что-нибудь военное и угрожающее: мол, только суньтесь! Я уж давно живу на свете, но такого не припомню. Даже в эпоху развёрнутой гонки вооружений, рейгановских «звёздных войн», нейтронной бомбы и фильма «Записки мёртвого человека» – такого не было. Напротив, тогда Советский Союз не хвалился своим оружием, а скорее старался показать и доказать своей и чужой общественности, что оружия у нас меньше, а не больше, чем у вероятного противника, а то, которое есть - вовсе не наступательное, а по преимуществу оборонительное.

Об этом говорила изданная в начале 80-х, в ответ на пентагоновское издание о советской военной угрозе, красочная книга «Откуда исходит угроза миру?». А уж такого, чтобы по телевизору показывали подводные лодки и ядерные ракеты – нет, такого и представить было невозможно.

Мне кажется, нынешние военно-технические разговоры, напоминают скорее предвоенную пропаганду конца 30-х годов: «И на вражьей земле мы врага разобьём /малой кровью, могучим ударом».

Все ругают статью Суркова, а мне хочется похвалить, хотя, разумеется, он в моей поддержке не нуждается.

Большинство комментаторов увидели в его тексте только восхваление «государства Путина», которое пребудет в веках наподобие четвёртого Рима:«через много лет Россия все еще будет государством Путина, подобно тому, как современная Франция до сих пор называет себя Пятой республикой де Голля». Я вижу в этом просто верноподданническое преувеличение. А суть – в другом.

Сурков сформулировал представления о государстве, которые вовсе не являются его изобретением. Они существуют с незапамятных времён, но в наши дни о них либо помалкивают, либо объявляют реакционными, мракобесными и вообще исчадием ада. То, что в статье Суркова увидали какую-то шокирующую новизну, говорит о прискорбно узком историческом и философском кругозоре даже и т.н. аналитиков, не говоря уж о пишущей в интернете публике, чей круг идей вообще полностью исчерпывается горячими новостями Рунета.

Так что же сказал Сурков?

Главным в правительстве РФ по Арктике назначен молодой парень, не имеющий к Арктике никакого отношения, -

сообщает сайт Завтра. У новоназначенного начальника Арктики типично-современная биография: самоделочный гуманитарный институт, каких шустрые люди  наоткрывали в каждой подворотне в эпоху Большого Кидка; непосредственно по окончании -  руководящая работа в родном вузе, дальше - что-то невнятно-инновационное и, безусловно, денежное. И вот – главный по Арктике. 

О дивная  ирония истории! Когда валили КПСС, передовая интеллигенция пылко негодовала:  партиец-номенклатурщик вчера сидел в райкоме, сегодня руководит баней, а завтра его бросили на культуру - какая вопиющая некомпетентность! Бывало такое? Безусловно, бывало. Проштрафившихся министров и секретарей обкомов отправляли послами в не слишком важные страны, неудачливых цековцев назначали заместителями директоров НИИ. Но при этом правильным считался иной подход: руководить должен тот, кто предметно знает дело и прошёл все ступени соответствующей иерархии. 

Невозможно было даже представить себе директора завода – не инженера. Или директора школы – не учителя. Или директора совхоза – не агронома или зоотехника, а, например, бухгалтера или философа. Советская система была – в замысле! – ориентирована на специалистов. Это отразилось даже в терминологии. Руководитель больницы назывался главрач, руководитель газеты – главный редактор. 

ВЕРА И ФАКТЫ: КТО КОГО? 

Побывала на очередном «Федеральном сельсовете» - так называется «Общественное Движение Народов Российской Земли» (самоназвание). «Народы Российской земли», собравшись в Колонном зале, говорили на этот раз о развитии сельских территорий. Мне эта тема близка: мы принимаем посильное участие в благоустройстве станицы, близ которой расположено наше хозяйство и где живут наши трудящиеся.

Сегодня, как и в советскую эпоху, районная администрация опирается в своей работе на руководителей хозяйств: починить дорогу, помочь школе, даже поддержать спортивную команду – всё это лежит на хозяйствах. А как иначе? Так было всегда. Если жизнь как-то теплится, то только благодаря такой неформальной помощи. В СССР жизнь развивалась вокруг заводов и колхозов-совхозов: тепло от заводской котельной, детсад – от совхоза, заводская медсанчасть, путёвка в лагерь для ребёнка – от завода. Очевидно: чем крупнее и богаче хозяйство – тем с большей вероятностью от него можно получить такую помощь. 

И что же я слышу на «Сельсовете»? Главным человеком на селе является фермер. Его надо поддерживать, помогать ему, и вот тогда … тогда  от него может проистечь какая-то поддержка сельских территорий.  Это особенно изумительно именно при обсуждении развития территорий: участникам дискуссии, как никому другому, известно: фермеры в этой работе не участвуют и не могут участвовать. Просто какое-то раздвоение сознания! 

ВЕРУЮ, ИБО АБСУРДНО

Известный экономист Сергей Глазьев со всей определённостью заявил в «Завтра»: «Все проблемы, препятствующие экономическому развитию, сосредоточены в системе госуправления».

Дерзну предположить, что затык у нас даже не в системе государственного управления, а выше – в системе государственного целеполагания. Прежде, чем управлять автомобилем, надо знать, куда мы едем. Прежде, чем командовать строительством – понять, что строим. Такого понимания как раз и нет. Но все это тщательно скрывают, и делают вид, что и говорить об этом не нужно, потому что и так всем всё ясно. А оно – не ясно. У нас нет образа результата – и отсюда все беды.

Вот приняли Федеральный закон «О стратегическом планировании». И тут же отложили исполнение на три года: до той поры как-нибудь забудется, заболтается, рассосётся. И то сказать, сколько всего произойдёт за три года, кто там вспомнит, о каком-то планировании. На этот прискорбный факт обращает внимание Глазьев: «Примечательно нежелание Правительства исполнять этот закон». А что тут удивительного? Планировать при отсутствии образа результата – невозможно: это пойти туда не знаю куда.

Опасность вторая. 

То была внешняя угроза. Видит автор и угрозу внутреннюю. Очень большая опасность - инфантильность молодёжи. Молодые нацелены на потребление, удовольствия. «Не пропляшите страну!» - говорит отец одному из героев. Я тотчас вспомнила собственные пляски в кафе «Метелица». Весело было! И никак не верилось ни во что плохое. В 60-е годы, надо полагать стал формироваться тип ясноглазых, наивных до глупости инфантилов. Обвести их вокруг пальца – ничего не стоило.

Вообще-то, в любых качествах молодёжи и вина, и заслуга взрослых. Молодых слишком опекали: только учись. В романе показано, как они это делали. Всех запихивают в институт, который по факту оказывается продолжением счастливого детства. Из вузов мало выгоняли, вот и учлись там, словно в детский сад ходили.

Любопытен разговор одного из героев – молодого заводского инженера со своим отцом - важным промышленным руководителем. Говорят они о молодёжи, о том, какие её черты настораживают отца.

«В общем-то все вроде бы и на месте,– подумав, заговорил Сер гей Антропович.– Вы образованные, кое-что знаете, развиты, остры. /…/ Все, значит, хорошо и вместе с тем тревожно, Феликс, очень тревожно.

– Отчего? Почему?

Сергей Антропович шевельнул рукой груду свежих газет у себя на коленях.

– В мире-то, дружок, натянуто, как струна, вот-вот загудит. На нас идут таким походом, какой, может быть, пострашнее походов тех четырнадцати государств, которые кинулись на Советскую республику в девятнадцатом году.

Так о чём же роман?

Сюжет прост. В конце 80-х годов в СССР приезжает своеобразная интербригада: немец, двое граждан США, гражданин Италии. По ходу дела выясняется, что все, кроме немца – русские по происхождению. По официальной версии они едут собирать материал для художественного альбома, посвященного древнерусскому искусству, который затеяло издать лондонское издательство. Работа над альбомом идёт своим чередом, но при этом каждый имеет свою цель и своё задание. Немец навещает спящих агентов разведки, американка старается углубить контакты с разного диссидентами и взять под крыло разных непризнанных гениев, падких на доброе слово, обещание будущей славы и небольшое материальное вспомоществование. Впрочем, сексуально раскованная и недурная собой американка крепит отношения с творческой интеллигенцией всеми возможными средствами и даже попутно учит молодёжь стриптизу. Полвека назад, наверное, это могло шокировать.