domestic_lynx

Заканчивается приём документов в вузы. Всё как обычно: в топовые вузы – желающих порядочно, в приличные государственные – достаточно, ну а новодельные самоделки – гоняются за каждым, кто изъявит хотя бы смутное намерение там учиться. Впрочем, продолжая известное наблюдение Чехова, как любой урод находит себе пару, любой вздор – читателя, а любой вуз – абитуриента.

Зачем молодая поросль идёт в вузы? При возможности я задаю этот вопрос абитуриентам: зачем? С какой целью? Ответ обычно уклончиво-приличный: чтобы получить образование. А потом? Потом – видно будет. Практически никто (за редчайшим, почти экзотическим, исключением) не идёт в вуз для того, чтобы в дальнейшем работать по полученной в вузе специальности. Работа по специальности – это нынче некий курьёз: случится же такое! Люди идут в вузы в силу обычая, для продления счастливого детства, потому что родители велели, потому что бабушка сказала, что умрёт от огорчения, если единственный внук останется без высшего образования (почём знать старушке, что всё это нынче – никакая не ценность и вообще чушь собачья?). Ну и для себя опять же: ещё 4-6 лет привольной жизни безо всяких обязательств, дисциплины, ответственности. Потому что какая же ответственность, когда еле-еле набрали курс; огорчишь его – а он возьмёт да и свалит из нашего эколого-лингвистического вместе со своей денежкой, которую платит за учение – ну что тогда делать будем?

Уже на днях открытых дверей в самых что ни наесть топовых вузах прямо так и говорят: по специальности работают не больше 30%. Это рекламное преувеличение: работает гораздо меньше. Теперь уж и в МГУ преподаватели в неизбывной простоте говорят студентам: по специальности вы-де работать скорее всего не будете, но зато получите хорошее образование.

Как вы думаете: много ли таких, что будут упорно учиться просто из бескорыстной любви к знаниям и безо всякой перспективы их применить для работы и заработка? Правильно понимаете: очень мало. Отсюда – прогрессирующее ухудшение качества учёбы. Образование дают (не везде, но всё-таки кое-где дают), однако студенты его почасту не берут: всё равно употреблять эти самые «компетенции» вряд ли придётся. А коли так – чего особо надрываться? Так, слегка перед экзаменом подчитаю учебник – и сойдёт. А дальше – порочный круг: студенты всё хуже учатся – преподавателям приходится приноравливаться к их уровню и меньше спрашивать – они учатся ещё хуже, потому что видят, что спрос невелик и т.д.

Сегодня необходимость в том или ином вузе хоть как-то учиться представляется среднему студенту чем-то почти ненормальным и отклоняющемся от обычного порядка вещей, а вузы, где это хоть в какой-то мере требуется, - чрезвычайно трудными. Я несколько раз слышала и читала в интернете: московский иняз (бывший Мориса Тореза), где я когда-то училась и который сроду считался лёгким и почти развлекательным, теперь почитается чрезвычайно трудным. Как же, приходится выполнять домашние задания, делать переводы – представляете?

А как в обычном вузе? А вот так. Мы однажды арендовали помещение в одном московском вузе. Там я увидела киоск, в котором продавались пособия по многим юридическим специальностям. Каждый предмет был уложен в брошюрку размером со школьную тетрадку первоклассника, вроде тех, что в моё детство продавались по 2 коп. «Всё есть и ничего лишнего», - пояснила мне случившаяся рядом студентка этого заведения. «Лишнее тут ты и твоя богадельня», - подумала я.

Зримое и быстрое снижение качества учения и соответственно – преподавания – это общемировой тренд. Он идёт рука об руку с ростом массовости образования и одновременно его бесцельности и беспочвенности. Студенты во всех странах всё больше учатся просто так. Ни для чего. Ещё в 90-е годы ХХ века в Европе 70% выпускников вузов работали не по специальности; сегодня, наверное, больше. Известный историк А.Фурсов в одной из своих лекций рассказал, как, преподавая в университете в США, он удивился большому количеству студентов далеко не студенческого возраста. На прямой вопрос: «А что здесь делает этот бородатый болван?» - он получил от американского коллеги столь же прямой ответ: в Америке университет (наряду с тюрьмой) – это институт сдерживания безработицы и всяких социальных эксцессов, свойственных крепким и бездельным гражданам. Вот американцы и озаботились местами, где можно пересидеть опасный возраст.

Сегодня вуз – это всё меньше место, где готовят специалистов народного хозяйства и во всё большей степени – пункт передержки праздного молодняка. Наверное, в каждой стране есть несколько вузов, которые заслуживают этого наименования, а остальные – просто так, чтоб сидели и не бузили. И не требовали пособия по безработице. Тем более, что у нас, в связи с повышением пенсионного возраста, работать будут старики.

Ежели по уму – топовые вузы и следовало бы оставить, а прочие – прикрыть, превратить в народные университеты культуры или (при возможности) преобразовать в ПТУ. И это последнее будет не понижением их уровня, а огромным повышением.

В нашем хозяйстве в Сальской степи заканчивается уборка зерновых. Урожай приличный, но не выдающийся: весна и лето были засушливыми. Впрочем, это скорее норма, чем исключение; исключением были два-три предыдущие годы, когда Бог дал больше, чем обычно, дождей, что и привело к особенному урожаю. В нашем континентальном климате влаги хронически не хватает, и это ограничивает урожаи, даже если почва неплохая. В Белоруссии, например, урожаи заметно выше, поскольку там гораздо влажнее, хотя почвы очень бедные. Почвы сегодня можно подправить удобрениями, а влажность – увы. (Это я для городских пишу: селяне-то и так всё это преотлично знают). В последние годы в хлебородных зонах России с влажностью повезло - тогда-то и подняли СМИ восторженный ор в стиле брежневского застоя о выдающихся успехах российского сельского хозяйства. Теперь осадков выпало меньше – ну, и ор скромненько сошёл на нет. И хорошо, что сошёл: восторги (равно как и посыпание головы пеплом) мешают видеть картину как она есть.

А картина, прямо сказать, не ахти. Не только прорыва, рывка (модные термины нынешнего политического сезона) нет и в помине, но даже и развития-то нет.

Расскажу о том, что непосредственно видно тому, кто находится «посреди степей».

Экспорт зерна, которым СМИ и руководство гордились в прошлом году, в нашей зоне монополизирован. Оно и понятно: это самое прибыльное и мало затратное дело. Формально – каждый имеет к нему доступ, но фактически невозможно получить возврат ндс. Вопрос решается на уровне областного руководства, а туда мало кто имеет доступ. Мы ндс получить не можем и соответственно зерно не экспортируем. Это вовсе не трагедия – просто факт, к которому надо приноравливаться.

Меж тем внутренний спрос на зерно – не растёт. Он составляет примерно 70 млн. тонн. О чём это говорит? О том, что животноводство особо не развивается, иначе бы спрос на зерно рос.

Цена на зерно формируется мировым рынком. А мировая цена на зерно колеблется, но не растёт. А все факторы производства зерна внутри страны, напротив, устойчиво растут. Так, например, мы в нашем хозяйстве на «химию» тратили пять лет назад 3 млн. руб. , а в этом году – 13. Цена солярки за тот же период выросла в 2,5 раза. Урожаи б так росли!

Я не хнычу и не жалуюсь: при профессиональном руководстве, умело маневрируя затратами, можно работать и в таких условиях, и прибыльно работать. Но никакого развития при таких обстоятельствах не происходит: чем дальше, тем меньше собственных ресурсов остаётся на инвестиции. Про прорыв и говорить смешно.

Как помогает государство? Теоретически оно должно давать субсидию по кредиту, т.е. частично компенсировать банковский процент – это главная помощь. Но теперь, при новом министре сельского хозяйства, все вопросы решаются в Москве. А кто может решать вопросы в Москве? Возможно, большие агрохолдинги и могут, а мы туда доступа не имеем. Про мелкоту, вроде фермеров, - смешно и думать.

Меж тем мы числимся в районных передовиках. Недавно директора нашего хозяйства наградили медалью ордена II степени «За заслуги перед Отечеством». Мне это напомнило эпизод в советском военном фильме: после трудного боя генерал награждает оставшихся в живых, повторяя: «Всё, что могу».

Публицист Александр Халдей, хваля назначение Дмитрия Патрушева на пост министра сельского хозяйства, писал в «Завтра», что тот успешно боролся с воровством в Россельхозбанке, уменьшив полномочия филиалов на местах. Наверное, идея замкнуть все решения на Москву – идёт оттуда.

Нам с кредитом не повезло. Утвердили кредит под 5% годовых на покупку посевного комплекса за 24 млн. руб. Вдруг ни с того ни с сего говорят: будет не 5%, а 11! Такие проценты нам не выгодны. Пришлось купить комплекс за собственные деньги.

Повторюсь: это возможно, но никакого развития таким манером не предвидится. Если государство желает развивать отрасль и шире – реальный сектор – нужен доступ производителей к дешёвому кредиту. Думаю, нужны особые инвестиционные деньги, которые нельзя пустить на потребление, на финансовые спекуляции и т.п. Такое было в СССР (безналичный оборот), было, говорят, в гитлеровской Германии: там и тут это привело к быстрому развитию. Об этом не раз говорил такой знаток финансов, как профессор Катасонов. Первое дело - прекратить свободное трансграничное движение капиталов.

Ещё беда: отечественная техника, которую государство предлагает покупать по субсидированному кредиту, - плоховатого качества, это если деликатно сказать. Кто может себе позволить, покупает импортные комбайны, и мы так же делаем – при всём патриотизме. Это ещё раз доказывает: не может быть передового сельского хозяйства при неразвитой промышленности. Это было известно ещё в XVII веке. При том погроме машиностроения, что учинили в 90-е годы, иного и ожидать нельзя. Надо восстанавливать всю промышленную инфраструктуру в целом, а не грезить о чём-то невнятно постиндустриальном. И никто кроме государства за это дело не возьмётся.

Такая вот сельская идиллия: не трагично, но и не радостно.

Глава Минпросвещения О.Васильева пообещала сделать больше экзаменов, т.к. нынешнее количество предметов, обязательных для сдачи ЕГЭ, недостаточно.
Однако патриотически-ностальгическая общественность не сдаётся и продолжает обличать ЕГЭ как источник всех зол и бед отечественного наробраза. И главное, той зримой кадровой деградации, которую видит каждый, кто пытается найти работника любого профиля.
Меж тем, я убеждена: в рассуждениях о ЕГЭ есть фундаментальная ошибка. Да, кадровая деградация, нарастающее массовое невежество публики, переходящее в прямое мракобесие, полная никчёмность выпускников многих и многих вузов, ощущаемая как что-то привычно-обычное, – да, всё это налицо. Но ЕГЭ тут решительно ни при чём. ЕГЭ – это просто форма проведения экзамена, и ничего больше.
Найдите в интернете вариант ЕГЭ по предмету, который вы хорошо знаете, и попробуйте пройти тест. Это не так-то просто! Чтобы сдать ЕГЭ на хороший балл, надо подлинно много знать и кое-что соображать. ЕГЭ по математике и физике – это просто серьёзная контрольная, которую без знаний не решишь. ЕГЭ по русскому и иностранному тоже без определённых знаний и навыков не пройдешь. Надо уметь понимать писанный и звучащий текст и так-сяк отвечать на вопросы по нему. Натаскаться без понимания, как любят говорить критики ЕГЭ – решительно невозможно. Да и что такое натаскаться? Мой муж, выпускник знаменитой 57-й школы, говорил, что им советовала просто решать подряд все задачи. Это натаскивание или нет?
Так откуда же этот вал невежества и некомпетентности?
Ответ прост. Дело во всеобщем высшем образовании. Сегодня в вуз поступают все желающие выпускники школы; места есть. В результате в вузах оказываются абитуриенты с крайне низкими баллами ЕГЭ. Это такой контингент, которому высшее образование вообще противопоказано. Они не имеют никаких предпосылок для обучения в подлинной высшей школе: ни знаний у них, ни усидчивости, ни привычки к умственному труду. Если он одиннадцать лет учился через пень колода – с какой стати он будет стараться в вузе? Нет такой причины. Но митрофанушек принимают, поскольку «высокобальники» разобраны теми немногочисленными вузами, которые у нас принято называть элитными.
Так что дело не в ЕГЭ, дорогие товарищи, а в том, что школьники очень плохо учатся, вследствие чего сдают ЕГЭ на низкие баллы. Вот и вся загадка. А кто хорошо учится – тот сдаёт ЕГЭ на высокие баллы и легко поступает в топовые вузы. Притом речь не о каких-то гениях (никакая учебная система не рассчитана на гениев и даже на таланты) или об исступлённых зубрилах – просто о тех ребятах, которые так или иначе осваивают программу, читают книжки, стремятся к знаниям. Для меня самой эта незатейливая закономерность в своё время стала своеобразным открытием.

Что такое хорошие баллы? Ответ прост: 90 и больше. 80-90 – это знания пристойного середняка, 70-80 – знания неважнец, до 70 – это, как говорит молодёжь, «ни о чём»; лучше в вуз не поступать, а найти иное применение своим способностям. Педагоги это знают, но политкорректно помалкивают.

Что же в реальности? А вот что. В 2017 году общий средний балл зачисленных на бюджетные места — 68. Средний балл зачисленных на платное — 61,4. (по данным портала «Мел», который ссылается на исследование ВШЭ). Вы только вдумайтесь: средний балл, зачисленных «на бюджет» - 68!!! Это нечто запредельное, что способно изумить даже меня, которую вроде уж трудно чем-то удивить.

Но и это ещё не «днище». Есть у нас ещё и «платники», которых принимают с ещё более низкими баллами. Например, по данным того же источника, в Российский университет транспорта (МИИТ по старому) брали «на платку» с 55 баллами, а в Российский технологический университет (МИРЭА) – с 56.

В этом ЕГЭ виноват? Может, в высокой температуре виноват градусник? Кокнул градусник – и порядок. ЕГЭ – тот же градусник, и вот его градусы-баллы.

Теперь я лучше понимаю бизнес моей знакомой – доцента физики на пенсии. Она обучает студентов, которые поступили в вуз, но учиться не могут ввиду отсутствия базовой подготовки. Клиенты у неё не переводятся. Зачем их приняли в вуз? А вот затем и приняли, что теперь всех принимают.

Если количество вузовских мест будет уменьшено раз в 5-10, то на них можно будет набрать подлинно подготовленных абитуриентов, как это происходит в «топовых» вузах. Им надо бы платить приличную стипендию, на которую можно прожить, спрашивать строжайше, а при нерадении – нещадно выгонять. По окончании – распределять. И никакого платного обучения: это расхолаживает всех – платников, бесплатников, преподавателей.

А остальные выпускники школ с облегчением пошли бы в колледжи (ПТУ и техникумы по-старому) получать практическое и доступное им образование, которое при правильной постановке дела откроет дорогу к интересному и полезному труду. Только вот не хватает этих колледжей. И главное, чего не хватает, это рабочие места в промышленности и сельском хозяйстве. Главное – самой промышленности не хватает. Вот с этого и надо начинать.

Поведенческая модель российской молодежи может подорвать основы пенсионной системы. Об этом сообщается в докладе Центробанка «Основные направления финансового рынка на период 2019–2021 годов», опубликованном на официальном сайте ЦБ.

Эксперты Центробанка считают: люди, родившиеся в 1980–2000 годах, копят деньги, однако используют эти средства для получения «качественных впечатлений, по своей мотивации не всегда ориентированных на перспективу», что в свою очередь, может подорвать устойчивость существующей модели пенсионной системы.

«Такая поведенческая черта способна привести к отказу от активного обладания частной собственностью, что также скажется на росте экономики в негативном ключе». Т.е., попросту говоря, молодые копят деньги и тут же спускают на развлечения, удовольствия, поездки, хобби. Квартиру не покупают, на старость не копят – живут, как попрыгунья-стрекоза.

Для того, чтоб улучшить дело, Центробанк планирует создать «дружественную среду» и работать с «поведенческой иррациональностью» молодых клиентов.

Да, молодёжь, в самом деле, не склонна к длительным инвестициям – чтоб это заметить, право слово, не надо быть аналитиком Центробанка. И это вовсе не диво. Удивительно было бы обратное.

Молодые выражают дух эпохи, а он у нас какой? Правильно: «Живи сегодня!». Вот они и живут.

Господствующее чувство жизни – у нас, и на Западе – плоское: прошлого и будущего как бы нет. Как на средневековой картинке, когда ещё не умели рисовать перспективу. Ходовая философия объявляет такое положение правильным и желательным. Оно даже название имеет – «жить в отрезке сегодняшнего дня» - не печалясь о прошлом и не заморачиваясь будущим. А проблемы будем решать «по мере возникновения».

Самое главное, - учит современная мудрость, - это то, что происходит с тобой сейчас, в данную минуту. Надо уметь наслаждаться каждым мгновением жизни, потому что нет ничего ценнее, чем сегодняшний день. Критерием любого жизненного выбора, от малого до крупного, является ответ на вопрос: «Меня это радует?». Всё должно радовать – от прикольных шнурков до лекции в вузе. Не радует? Немедленно бросить! Современный покупатель платит не за предмет, а за эмоции, с ним связанные; по сути он покупает эмоции.

Получать удовольствие постепенно превращается в некий нравственный императив современного человека. Огромное значение сегодня приобретает то, что прежде считалось просто приятным довеском: хороший вид из окна порой повышает стоимость квартиры в полтора раза. Даже место в кафе, где ты проведёшь максимум полчаса, многие выбирают серьёзно и придирчиво: радует? Не радует?

Само по себе это на первый взгляд безобидно и вроде бы не вызывает возражения: да, надо наслаждаться, надо радоваться – что в том плохого?

Однако в этой мотыльковой философии есть большой подвох. Жизнь строго в настоящем исключает любое большое достижение. Потому что для большого достижения приходится жертвовать сегодняшними радостями ради завтрашних или даже – о ужас! – послезавтрашних. Поразительное падение мастерства, умелости, искусности во всех видах искусства, которое мы наблюдаем в последние десятилетия, как мне кажется, объясняется именно культом сегодняшней радости. Сегодня никто не вкладывается в серьёзное, многолетнее обучение чему бы то ни было. Так – настрополился слегка – и порядок.

Будущее отсутствует и в сознании отдельного маленького человека, и в государственном мышлении – ровно в той же мере. Живи сегодня! И живут. Та самая ресурсная экономика, о которой я когда-то писала, - порождение современного чувства жизни. Никто не затевает больших и долгосрочных проектов: за сегодня не успеть, а завтра не существует. Ощущение такое, что всё должно не нынче-завтра провалиться в тартарары, и все с этим согласны, но из политкорректности помалкивают. Но провалится оно завтра, а сегодня надо успеть поесть-попить-повеселиться. В этом потайной (да и не сильно потайной) смысл лозунга «Живи сегодня!».

Часто говорят: как можно строить планы, когда вокруг всё так нестабильно, всё может в любую минуту рухнуть. Тут, мне кажется, переставлены причины и следствия. Нестабильно было с начала времён, но люди всё-таки имели чувство будущего, а сегодня его – нет. Это не связано с нестабильностью. Мало того, вполне возможно, что люди своей коллективной верой в будущее удерживают мир от хаоса и краха. Нет этой веры – и завтра может не наступить.

Вот что проявилось в неправильном инвестиционно-пенсионном поведении молодёжи. Если мы хотим его изменить – начинать надо не с молодёжи. Государство должно показать пример длинной воли и долговременных инвестиций. Хочется верить, что это случится.

А что до пенсии, то молодым надо сказать: её не будет. Хотите иметь накопления на старость – копите сами. А государство должно взять на себя одно – сбережение личных добровольных накоплений. Это, знаете, дисциплинирует всех. То, что происходит сегодня, вносит в сознание молодых путаницу: вроде и будет эта пенсия, а вроде и сами должны что-то копить… Надо внести ясность.

«Живут студенты весело в период между сессий», - пелось в старинной песенке. Сейчас вовсю катит сессия, а веселуха - налицо.

Студенты МГУ протестуют против создания фан-зоны на Ленинских, пардон, Воробьёвых, горах. Фан-зона им якобы мешает учиться. Моя дочка, студентка МГУ, рассказывала, что ещё ранней весной собирали подписи под петицией против зоны, но как-то вяло. Она и её товарищи пожали плечами и не подписали, тем более, что учатся они на Моховой. И вдруг буквально накануне чемпионата, когда поздно что-то менять, всё закрутилось с бешеной силой.

INTERFAX.RU сообщило: «На троих студентов МГУ, написавших на рекламной тумбе неподалеку от университета "Нет фан-зоне" (Чемпионата мира по футболу), завели уголовное дело о вандализме».

Дальше – больше: «Мы, нижеподписавшиеся, требуем немедленного прекращения уголовного преследования студентов 1 курса филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова Дмитрия Петелина, Дарьи Беловой и Кирилла Козлова и закрытия абсурдного уголовного дела по обвинению в вандализме (УК РФ ст. 214 – до трех лет лишения свободы), связанному с нанесением граффитина временный картонный указатель фанзоны чемпионата мира по футболу 2018».

А мне на почту пришло приглашение подписать воззвание за освобождение жертв «борьбы роковой».

Заметьте: против фан-зоны протестуют не жители окрестных домов, не пенсионеры, не мамы малолетних детей, а студенты, которым от неё вообще-то ни холодно - ни жарко, а желающему учиться студенту вряд ли что-то способно помешать. Всё это ясно показывает, что инсургентов ведёт опытная и крепкая рука. И они – ведутся: как детишки Навального.

Мой сын-строитель, человек практический, уверенно заявил, что страстотерпцы, эдаким манером норовят трудоустроиться в либеральные СМИ или в соответствующие партии. И то сказать, филфак всегда был местом пафосным, но по части будущего трудоустройства малоперспективным. Что филфак готовит безработных – об этом говаривали ещё в пору моей юности, когда ни о какой безработице в Советском Союзе слыхом не слыхали. Потому очень логично, что люди, пытающиеся замутить бучу в преддверии чемпионата, обращают свой взор именно к филологам, у которых карьерные перспективы самые тощие. С одной стороны, их легко заманить обещанием хоть какой-то работы , а с другой – они не боятся себя скомпрометировать перед будущими кадровиками и хедхантерами участием в буче: кадровикам они в любом случае не интересны.

Не слишком ли жёстко: написали что-то на тумбе – и сразу пришили вандализм? Мне кажется – в самый раз. Студенты, чья молодая энергия существенно превосходит их умственный потенциал, часто выступают тараном или хворостом бунтов, революций и вообще деструктивной бучи. Как таран, они готовы лезть на рожон, как хворост – легко воспламеняются от любого пустяка. Когда-то студенческие так называемые «забастовки» оказались прологом первой русской революции 1905 года. Витте писал тогда: «дело выросло от школьной шалости на степень общественного явления».

Во Франции в 1968 г. студенческие волнения привели к отставке де Голля. Через двадцать лет в Китае студенческое сидение на площади Тяньаньмэнь планировалось как пролог вполне «взрослого» переворота – с танками и всем прочим. «Онижедети» - это хворост, используемый закулисными силами для поджога бунта против действующей власти.

Что могут три филфаковца? Лично они – мало что могут, но, как известно, из искры возгорается пламя. Если бы Янукович в своё время твёрдо приказал ректорам вузов немедленно исключать отсутствующих на занятиях студентов без права восстановления и отсылать хлопчиков в армию – очень возможно, Майдан бы увял, не расцветши.

Студенты не боятся потерять место и заработок, как взрослые трудящиеся, потому готовы бузить по первому призыву. Учиться? Ну, кое-кто учится. А многие в вузе просто проводят время. Это не новость. Так было и до революции. В знаменитых «Вехах» есть статья А.С. Изгоева «Об интеллигентной молодёжи», где он пишет: «Русская молодежь мало и плохо учится, и всякий, кто ее искренно любит, обязан ей постоянно говорить это в лицо, а не петь ей дифирамбы, не объяснять возвышенными мотивами социально-политического характера того, что сплошь и рядом объясняется слабой культурой ума и воли, нравственным разгильдяйством и привычкой к фразерству». Я всем рекомендую прочесть эту статью, особенно тем, кто учится и учит в высшей школе.

А студентам надо твёрдо и без стеснения сказать: ваше дело – учиться, чтобы стать подлинными специалистами и знатоками. А городское управление – это не ваше дело. У вас есть много ваших дел, вот ими и займитесь.

«Итогом безответственной политики властей и оргкомитета чемпионата мира стало выталкивание противников размещения фанзоны на Воробьевых горах в радикальную область и провоцирование их на совершение противоправных действий», - пишут протестанты в своём воззвании.

Кто б их вытолкнул на упорное и повседневное овладение знаниями, умениями и навыками по специальности! Потом ещё и спасибо скажут.

Великие дела творятся в соседнем Китае! Там с помощью цифровых технологий повседневно следят за всеми гражданами. И не просто следят – принимают быстрые и действенные меры.

Там заработала система социальных рейтингов.

«Нарушение ПДД, критика власти в соцсетях и плохие отношения с соседями снижают социальный рейтинг граждан Китая. В качестве наказания власти лишают провинившихся многих привилегий, в том числе возможности путешествовать. Китайские СМИ отчитались о первых успехах национальной системы оценки благонадежности, которая к 2020 году охватит 1,4 млрд человек, и уже сейчас затрагивает жизни миллионов китайцев», - сообщает Юлия Красильникова.

Противоречит ли такая система свободе? Если свободой считать, вслед за Гегелем, осознанную необходимость, а вслед за отцами демократии полагать, что моя свобода кончается там, где начинается свобода другого человека, то нет, не противоречит. Если свободой считать возможность пакостничать исподтишка и иметь значительный шанс улизнуть от ответственности – то да, противоречит. Эта система охраняет законопослушного человека от происков жулика и проходимца. Почему жулика? Да потому что именно жулику и выгодно, чтобы о нём ничего не было известно: где он учился, работал, откуда приехал, на что, где и с кем живёт, как себя ведёт. А законопослушному гражданину, по существу, нечего скрывать.

Когда-то и не скрывали: люди жили согласно прописке, часто в ведомственных домах по соседству с сослуживцами, работали согласно трудовой книжке, кадровики всё про всех знали. Это в лихие 90-е многие начали выдумывать себе прошлое и настоящее, явились фрики вроде «генерала Димы», если кто помнит; ну и понеслось: ни о ком ничего внятного узнать нельзя, все шифруются и наводят тень не плетень. Пуще всего, понятно, оберегаются интимные секреты финансового свойства, но тайной объято всё жизненное пространство: даже в классном журнале нельзя записать адрес и место работы родителей, если с них не взята бумажка о согласии на обработку персональных данных.

Меж тем, если государство действительно намерено организовывать жизнь в стране, то ему очень полезно иметь самую подробную информацию о её гражданах. Чем подробнее, тем лучше. Желательным это было всегда, но технически возможным стало только теперь, благодаря новейшим технологиям – и собрать, и обработать. Если информация есть – можно действовать: лучших – награждать, худших – лишать каких-то «пряников». Как и начали делать в Китае. В этой ситуации ничто не остаётся без внимания: припарковал машину на газоне или напился пьяным – минус, поучаствовал в субботнике – плюс (это просто пример; есть ли субботники в Китае – не знаю). Человеку становится выгодно вести себя прилично. Высоколобый моралист скажет: надо вести себя прилично не ради награды и вообще жить по совести. Это верно, но одно другому не противоречит: положим, студент хорошо учится из любви к предмету, одновременно желая получить стипендию и опасаясь, что выгонят. Так что кнут и пряник совсем не плохая воспитательная система; зарекомендовавшая себя с начала времён. Потом дисциплинированное поведение, как всякий навык, упражняется и после ряда повторений становится привычкой. Научились же люди не курить где попало. Так что для обычных людей всеобщий контроль - это вовсе не страшно и не репрессивно. А качество управленческих решений возрастает.

Но начать надо – с высших, богатых и властных. Даже не то, что начать – просто сделать эту систему единой для всех безо всякого изъятья. Например, о каждом должно быть известно, где он проживает и какая недвижимость ему принадлежит. Мало того, наведя телефон на какой-то дом, гражданин должен иметь возможность узнать, кто в теремочке живёт, кто им владеет и т.д. Техническая возможность есть, и она уже осуществлена в отношении туристических объектов.

Очень многие люди, и чиновники, и бизнесмены, начинавшие свой путь ещё в 90-е, далеко не смогут объяснить происхождение своих активов. Ну ладно, будем гуманистами: объявим нажитое до данного момента – легальным. Но ведь всё равно имущество надо будет открыть! И отчитываться о дальнейшем его приросте. Вот ужас-то! И невозможно будет то, что итальянцы называют «спрятаться за палец»: переписать особняк на тёщу, а автомобиль за пять миллионов водить по доверенности, выданной одинокой старушкой. Вот именно поэтому у нас нервно оберегают privacy.

Когда речь заходит о всеобщей прозрачности, кто-то непременно заговорит о гестапо, доносах, тоталитаризме. Я уже писала, что такая система может и сделать жизнь безопасной и справедливой, и превратить её в худший род ада. Если эта система – для всех, она благотворна; если же она «для быдла», а «для своих» она не действует – вот тогда это, в самом деле, «цифровой концлагерь». Высшие и властные должны выделяться в этой системе только тем, что их жизнь должна быть ещё более прозрачной, чем жизнь простого человека.

Как этого достичь – второй вопрос. Прежде, чем его обсуждать, надо уяснить, чего именно мы собираемся достигать.

РБК сообщает: «Аналитик Sberbank CIB Александр Фэк уволен из компании из-за отчёта о российских нефтегазовых компаниях /…/ В майском отчете Sberbank CIB о российских нефтегазовых компаниях, авторами которого значатся Фэк и Анна Котельникова, главными бенефициарами проектов «Газпрома» по строительству экспортных газопроводов в Китай и Европу («Сила Сибири», «Северный поток-2», «Турецкий поток») являются подрядчики, среди которых «Стройгазмонтаж» Аркадия Ротенберга и «Стройтранснефтегаз» (около 50% принадлежит Геннадию Тимченко и его семье).В нашей компании существуют жесткие процедуры комплаенса, и каждый сотрудник обязан соблюдать их», — заявил старший вице-президент Сбербанка, руководитель Sberbank CIB Игорь Буланцев на вопрос РБК о причинах увольнения Фэка. В случае с Фэком, по словам Буланцева, «мы имеем дело с непрофессиональным отчётом, выполненным с явными нарушениями не только внутренних нормативных документов нашей компании, но и с нарушением этических норм».

Я не о том, кому достаются барыши от Газпрома. Этого я не знаю и судить не могу. Я об универсально распространённом, общеупотребительном подходе к делу: не только к этому, конкретному, делу, а вообще к любому и на любом уровне.

Подход состоит в том, что никого не интересует объективное положение вещей – философски говоря - ИСТИНА. Заметьте, никто из критиков доклада не заявил: на самом деле всё обстоит так-то и так, а доклад лжёт. Лжёт в том смысле, что не отражает объективного положения вещей, а не в том, что наносит кому-то оскорбление, душевную травму или нарушает «комплаенс», т.е., попросту говоря, корпоративные правила поведения.

Объективная истина, т.е. то, что есть на самом деле, никого особо не интересует: ощущение такое, что и «самого дела»-то теперь нет. Исчезло оно, сброшено с корабля современности. Или само вывалилось из колесницы истории на каком-то повороте. Истина исчезла.

Чем она заменена? Мнением. Рассуждениями о том, кому выгодно то или иное мнение, почему оно выгодно, какова расстановка сил вокруг того или иного мнения, какая группировка сильнее, кто там чей, кто кого поддерживает, и кто кому покровительствует. Таков способ мышления большинства современных людей, активно поддерживаемый СМИ. Он распространён повсюду: от администрации средней руки компании до самых высших сфер. Комментаторы моих писаний в интернете чаще обсуждают моё происхождение, прошлые и нынешние занятия, чем то, о чём я пишу. «Установление истины по делу», выражаясь уголовно-процессуальным слогом, никого не вдохновляет. Истина – это убогая Золушка, сидящая в тёмном углу и никому не интересная. Не до неё! Все страшно заняты.

Каждый дудит в свою дуду, скликая свою аудиторию. У одного дуделка огромная, богатая, потому что содержит его богатей вроде Газпрома, у кого-то дуделка маломощная, бедноватая, соответственно и аудитория у него пожиже. Но подход у всех один.

Бесспорно, во все времена истину было трудно найти. Философы рассуждали о критериях истины, учёные стремились её постичь, простые люди тоже хотели знать, как обстоит дело в реальности. Новость сегодняшнего дня состоит в том, что истину не только не находят, но и не ищут, её не хотят знать. Валом валящие сенсации и разоблачения – это не поиск истины – это способ пощекотать нервы и заодно прищемить оппонентов – не более того.

Падение интереса к истине радикально изменило отношение ко лжи. Сегодня ложь не только не постыдна и не наказуема, она во всём мире – норма жизни. Нынче она называется пиаром. Коммерческий аналог – реклама. Весь мир погружён в густой токсичный туман своекорыстной болтовни, которая ничего не значит, никого ни к чему не обязывает, и никто «за базар» не отвечает. Простой человек окружён сплошными фейками-фальсификатами: от новостей до лекарств.

Известные слова Спасителя: «Единожды солгав, кто ему поверит?» - больше не актуальны. Сейчас вообще исчезло противопоставление «верят/не верят». Никто никому особо не верит, а слушают больше тех, кто лучше раскручен, да и говорит занятнее. Сегодня сказать десять глупостей предпочтительнее для репутации, чем сказать одну умную вещь, а сказав сто, лучше тысячу глупостей – ты автоматически становишься экспертом по данному вопросу. Универсальными экспертами по всем вопросам нынче являются так называемые звёзды. Они учат всему: кулинарии, садоводству, воспитанию детей, политике.

Иногда утверждают, что стремление к истине, т.е. постижению подлинного положения вещей – это свойство индустриальной цивилизации, а мир-де живёт в информационной. Мне же думается, что отвержение истины – это признак цивилизационного упадка, конца. Так ветхий старик часто не хочет знать подлинного положения дел в семье, довольствуясь благостной картинкой. Зачем ему знать? Он всё равно ничего не может изменить, да и жить ему осталось недолго. Такому человеку отвергать истину – оправданно и полезно.

Однако если мы, вся страна, хотим изменений, роста, развития – мы обязаны снова начать стремиться к истине. Хотя бы для начала стремиться. Если хотим жит

Пенсионный возраст, похоже, поднимут. Народолюбивая общественность обзывает начальство людоедами, но, по-моему, и она в глубине души уверена: так и будет.

Могут ли люди работать после 55/60 лет? Разумеется, могут. Они и работают. И при советской власти работали, хотя там были существенные ограничения на получение пенсии одновременно с зарплатой. Но многие оставались работать — не только ради заработка, а просто потому, что привыкли, потому что любили своё дело.

Мой отец в 67 лет стал директором (с советской стороны) одного из первых совместных предприятий. Это было в Словакии, завод назывался «Робот» и выпускал промышленных роботов. Сейчас это трудно себе представить. Через несколько лет вернулся, и через полгода умер. Так часто случается с мужчинами, привыкшими всю жизнь напряжённо и трудно работать, а потом этого напряжения лишившихся.

Моя мама работала до 60 лет; работала бы и дальше, но в министерстве, где она служила, разрешалось оставаться только на пять лет после достижения пенсионного возраста. А вот моя бабушка, учительница начальных классов, ни одного дня не была на пенсии: она умерла в возрасте за семьдесят, работая; даже поболеть толком не успела. Она не мыслила себя без школы, без учеников. У моей дочки была точно такая же учительница; помню, мы праздновали её 70-летие. Моя свекровь ушла с работы крепко за семьдесят, и, надо сказать, довольно быстро «сдала».

Так что речь идёт не о возможности работать — она есть, а о том, что у стариков отнимается возможность получать пенсию и работать. И не надо мне рассказывать, что по статистике работает лишь малая часть: я не верю статистике. В мелко-среднем бизнесе трудится громадное количество пенсионеров, они очень ценимы работодателями: свободны от семейных забот, старательны, ещё полны энергии. Трудятся они очень часто (не сказать — всегда) нелегально, без оформления. Это всем удобно: никаких социальных отчислений, так как они и так получают пенсию. Огромное число пенсионеров являются индивидуальными предпринимателями, обычно — мелкими торговцами. Все мои продавщицы — индивидуальные, независимые торговцы, работающие (иные — ещё как работающие!) на себя. Примерно половина их — на пенсии. Так что тематику работающих пенсионеров я знаю не понаслышке и не по трудам статистиков.

Так что беда не в том, что работать старше нынешнего пенсионного возраста невозможно, а в другом. В том, что «раскулачивать» начали вовсе не с богатых, а с тех, кого не страшно тронуть, с самых слабых, от которых не боятся, что прилетит «ответка». Вот это и ощущается как страшная несправедливость, а вовсе не то, что половина (или сколько там?) мужчин не успевают пожить на пенсии. А что это, цель жизни, что ли, быть пенсионером? Труд — это нормальное состояние человека. Упадок нашей цивилизации проявляется, помимо прочего, в том, что она культивирует не труд, а досуг и праздность. На плаву человека держит труд, долг, обязанности, дисциплина — как неизменная спутница труда. Велемудрые западные эксперты недавно «домыслились» до очевидного: платный труд с соответствующими обязанностями отсрочивает старческое разложение личности, а вот хобби, которое можно бросить в любой момент и где результат не важен, — таким целительным эффектом не обладает. Кто бы мог подумать!

В увеличении пенсионного возраста возмущает, и справедливо, очередная попытка решить проблемы за счёт бедных и слабых, а не за счёт богатых и сильных, которых попросту боятся тронуть. А тронуть надо бы! Прогрессивный налог, серьёзное обложение богатой недвижимости, налог на роскошь — всё это давно изобретено человечеством. Ах, они (и люди, и капиталы) убегут за границу? Значит, надо запретить свободное трансграничное движение капитала, значит, принять иные известные меры. Не со стариков надо начинать!

Известный новосибирский экономист и статистик Григорий Ханин несколько лет назад рассчитал, откуда можно взять деньги на модернизацию: «…за счёт сокращения личного потребления домашних хозяйств, прежде всего наиболее обеспеченных (предполагается сокращение их доходов в шесть раз, среднеобеспеченных — в три раза, в следующей по доходам группе — на 30%). Только 20% наиболее обездоленного населения смогут сохранить или даже несколько увеличить нынешний уровень личных доходов. В целом в результате предлагаемых мер личное потребление домохозяйств сократится почти в два раза. При этом, поскольку сильнее пострадают наиболее состоятельные слои населения, соотношение доходов 10% наиболее состоятельных и наименее состоятельных граждан (децильный коэффициент) сократится с нынешних скандальных 30:1 до вполне приемлемых 6:1, на уровне Западной Европы и СССР 1960—1970-х годов».

Вот с этого следует начать, а не с пенсионного возраста.

Я в принципе против нынешней системы пенсий — дорогой и громоздкой. Я за то, чтоб каждый копил сам себе на старость, как, например, в Южной Корее. Но ещё больше я против решения финансовых проблем государства за счёт слабых. Это может привести к таким бедам, что и сильным не поздоровится.

Недавно СМИ сообщили: «Президент РФ Владимир Путин высказался против возврата к регулированию производства по советскому образцу».

Как сообщило ТАСС, это было сказано на встрече с Советом законодателей. Путин прокомментировал озвученные предложения о квотировании производств и размещения производственных сил, а также напомнил, что власти уже применяют меры для избежания негативных издержек перепроизводства. "Но ни в коем случае нельзя нам скатиться к новому изданию советского Госплана, — подчеркнул Президент. — Там уж они настолько все регламентировали, что это просто убило или, собственно говоря, в значительной степени нанесло [вред], во всяком случае, экономике. Мы, конечно, не можем это повторять".

Скатиться к советскому Госплану и впрямь нельзя: просто потому что советская система планирования при всех её дефектах, пороках и провалах – в наши дни суть недосягаемая управленческая высота, на которую можно лишь взирать с почтительным изумлением, стоя у подножья и задрав голову. Потому всякое движение в сторону планирования на уровне всего народного хозяйства – это движение вверх, это трудное восхождение, на которое власти не решаются.

К большому сожалению, специалисты, которые знали, как это делается, частью вымерли, частью глубокие старики. Было бы крайне полезно собрать тех, кто остался, и изучить их опыт. И делать это надо скорее. Сформировать бригаду экономистов и хотя бы зафиксировать их знания. Иначе – всё уйдёт навсегда. Это можно и нужно сделать немедленно.

Неоспоримо: если суждено нам совершить тот самый прорыв, к которому зовёт нас Президент, то сделать это можно только посредством планирования. Собственно, это люди понимали очень давно: если требуется ускоренное развитие, быстрое преодоление отсталости – нужно планирование. Почему? Да очень просто. План намечает основные направления движения, указывает приоритеты и позволяет сосредоточить ресурсы, которых всегда не хватает, на направлении главного удара. При этом именно план позволяет избежать уродливой односторонности, монокультурности.

Сама идея Госплана возникла в России ещё в царское время, большевики, получив власть, довели до ума то, что в зачатке уже было придумано раньше, включая пятилетки. Пятилетка – это вообще удивительный временной отрезок: за пять лет из школьника получается молодой специалист, за следующие пять лет он становится специалистом зрелым. За пять лет можно радикально изменить жизнь – и жизнь отдельного человека и жизнь страны. В СССР за две пятилетки была создана индустрия, за одну - восстановлено разрушенное войной хозяйство.

Мы живём без плана уж пять пятилетий – и что? За это время реальный ВВП сократился на 45-46%, промышленное производство упало на 60%, в том числе обрабатывающие отрасли продемонстрировали падение примерно на 80% - в пять раз. Высокие технологии с высокой добавленной стоимостью - спад в 20-40 раз. Мы до сих пор находимся по объему производства на уровне 1950-х гг. Накопления основного капитала упали более чем на 49%, и мы до сих пор не доходим до уровня 1990 г. Эти цифры сообщили на 4-м Московском Экономическом Форуме. Такие потери не компенсируют рестораны и торговые центры, и даже стадионы.

Планирование есть и в Китае, и во многих так называемых капиталистических странах; в Индии, обогнавшей в прошлом году по темпам роста Китай, есть прямо-таки пятилетки.

Да, Президент прав: в СССР планирование, по-видимому, было чересчур жёстким. Но ведь это можно было поправить. Поправить всегда легче, чем создавать наново, с нуля, в чистом поле. Сейчас мы, скорее всего, именно в таком положении.

Меж тем современные информационные технологии делают планирование и отслеживание мириад показателей вполне достижимым делом, чего не было в времена СССР. Вот где нужна пресловутая «цифра»!

Крайне важно ещё вот что. «Способность экономики быстро увеличивать объёмы оборонной продукции и услуг в нужное время — одно из важнейших условий обеспечения военной безопасности государства. К этому должны быть готовы все стратегические и просто крупные предприятия независимо от форм собственности», — заявил Президент в конце прошлого года. Загадочно, как этого возможно достичь без государственного планирования. А ведь война, скажем прямо, как никогда реальна. А военная мобилизация экономики без планирования – невозможна.
План – в частной жизни и в жизни народа – создаёт мощную тягу, сознание того, что и зачем мы делаем. План делает жизнь осмысленной.

Когда рушили СССР, первом делом старались скомпрометировать народнохозяйственное планирование и восхваляли «невидимую руку рынка». И народ купился на это. В 1990 г. в журнале «Вопросы философии» напечатали довольно поверхностное эссе Фридриха фон Хайека «Дорога к рабству» (в оригинале – «к крепостному праву»). Туда, по его мнению, ведёт планирование. Тогдашняя интеллигенция была в восторге: вот она – обретённая истина! Сегодня, по данным Левада-Центра, более половины опрошенных выступает за государственное планирование. Пора бы и к делу перейти.

Ключевая тема нынешнего политического сезона — мусор. Положение у нас — повсюду — и в самом деле, аховое. Но прежде чем рассуждать, негодовать, изобличать, кивать на "цивилизованные" страны, надо с кристальной ясностью осознать вот что. Проблему мусора решить нельзя. В принципе. В силу закона сохранения вещества Ломоносова — Лавуазье. Наш универсальный гений формулировал его лапидарно: "…сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится к другому… ежели где убудет несколько материи, то умножится в другом месте". Перерабатывая мусор (например, сжигая), мы видоизменяем его химически, но не уничтожаем. Он остаётся — просто в другой форме и в другом месте. Собственно, борьба граждан с мусором — это борьба за то, чтобы грязь и гадость была не у нас под носом, а где-нибудь там, подальше. Когда граждане митингуют против мусоросжигательного завода, они просто требуют, чтобы его построили под носом у кого-то другого, а не у них.

Вся гигантская возня вокруг сбора и переработки мусора — это борьба со следствием. А причина — это наша цивилизация, построенная на ложных основаниях. Чтобы "колёса капитализма" крутились, необходимо наращивать потребление, а для этого нужно производить монбланы дешёвой завлекательной дребедени мотылькового срока жизни. Чтоб было завлекательнее, нужны яркие броские упаковки. Известный философ Александр Зиновьев верно заметил: метафора современного человека-потребителя — это труба, куда с одной стороны засасываются вещи, а с другой они тотчас со свистом вылетают на свалку. Именно такой человек нужен капитализму, такого он воспитывает и формирует: с помощью СМИ, рекламы, образования. Так что надо понимать, что проблема мусора — не техническая. Она — жизненная, философская, религиозная. Надо спрашивать не о том, что делать с мусором, а о том, как жить.

Понимая всё это, поговорим, тем не менее, о переработке мусора. У нас эта отрасль очень отсталая. Обычный способ обращения с мусором — это валить его в выработанный песчаный карьер. Это даже не полигон, а просто помойка. Там стоит вонь, ядовитый фильтрат проникает в грунтовые воды. Полигон — это инженерно оборудованный объект, где не допускается распространение фильтрата, где отводится и утилизируется свалочный газ и т. д. Ничего прекрасного в этом сооружении нет, но это некий шаг вперёд. Потом его, как Кучинский полигон, накроют плёнкой, землёй, будут отводить газ, возможно, использовать его.

В странах, которым мы подражаем, принято сжигание мусора. У нас есть ряд заводов, поставленных нам из Европы. В Швеции, например, в каждом муниципалитете есть свой небольшой заводик по сжиганию мусора. Там на этой энергии вырабатывается электричество.

Ничего сказочно прекрасного в этом нет: в результате сжигания образуется ядовитая зола, с которой подлинно нечего делать, только захоранивать.

Опасны ли выбросы этих заводов? Как насчёт легендарных диоксинов, которыми все друг друга пугают? Если температура достаточно высока — диоксины практически не образуются. Но, к несчастью, понижают температуру органические отходы. У кого есть участок — органику легко компостировать, производя ценное удобрение для сада-огорода (я лично так делаю). Но что делать с нею в городском быту? Можно использовать специальные измельчители и спускать в канализацию, но справятся ли очистные сооружения — большой вопрос.

Сейчас принята правительственная программа "Чистая страна", ориентированная на мусоросжигание. Цель: 50% вторично перерабатывать и 50% сжигать. Это было бы шагом вперёд. Но чтобы вторично перерабатывать — надо сортировать мусор. Приучить к этому народ — не просто. Мне кажется, надо принудительно повысить залоговую цену на, положим, пластиковую тару, чтобы выгодно было её сдавать. Сдавали же мы когда-то бутылки и даже старые тряпки. Если за дело взяться всерьёз, можно научить народ разделять мусор. Ведь каждый из нас производит примерно по килограмму мусора в день — и мы далеко не чемпионы среди народов.

Можно ли реально решить проблему мусора по существу? Можно, но только изменив "весь строй жизни". В центре интересов должны стоять духовные вопросы, люди должны самоутверждаться не потреблением, а чем-то иным: творчеством, благочестием. Тогда окажется, что вещей человеку нужно гораздо меньше, чем сегодня. Должна быть запрещена реклама. Должны производиться крепкие долгоживущие вещи из натуральных материалов, которые разлагаются, не загрязняя среду: мебель из натурального дерева, одежда из хлопка и шерсти. Вся техника должна быть ремонтопригодной и долгого срока жизни. Минимальная и тоже натуральная упаковка. Продажа развесных товаров, оборотная тара. Я принадлежу к поколению, которое ходило за молоком с бидоном, покупало сметану в свою банку, а любимую пастилу мне клали в детстве в "фунтик" из крафт-бумаги. Помню и соки, которые наливали в магазине из стеклянных конусов с краниками. Сегодня над этим стебаются "антисоветчики вдогонку", а это именно и есть экологически ответственный образ жизни. Альтернатива — всеобщая свалка. Выбирайте, господа.