ДОМ И ФУНДАМЕНТ
По закону жить или «по ценностям»? На самом деле, закон и ценности – это не оппозиция, это скорее дом и фундамент (не будем тревожить приснопамятные базис и надстройку). Ценности – фундамент, закон – строение, которое на нём возведено. Если в основе закона лежат чуждые народу ценности – такой закон никогда не будет прочен и не будет выполняться. Не обязательно дело придёт к бунту, хотя и так бывает, но ползучее игнорирование закона, нарушение, где только можно, - это гарантировано.
Законы вырастают из правил поведения, распространённых в народе: морали, житейский норм, правовых обычаев – это уже переход от морали к праву.
Собственно, это всем и известно и преподаётся в вузах. Я сама когда-то на госэкзамене соловьём заливалась на тему «мораль и право». Упорно не понимается вот что. Закон не просто когда-то, в невесть какой древности, вырос из синкретических морально-религиозно-бытовых норм и правовых обычаев. Вырос – ну, а теперь у нас есть закон и дело с концом. На самом деле закон постоянно, ежедневно должен произрастать из этих порою незаметных невнимательному глазу норм. Они-то и есть самый главный регулятор жизни! В том числе и те самые «понятия», которые мы связываем лишь с криминальной средой, а они есть везде. Вообще-то вся жизнь идёт «по понятиям» - о правильном и неправильном, о должном и недолжном, о благом и дурном.
Эти представления и составляют тот самый народный дух. А поскольку душа, психология у разных народов – очень разная, то и «понятия» у них разные. Иногда слегка разные, иногда – сильно разные. В любом случае, Законодатель обязан это учитывать. Даже не просто учитывать, а базироваться на этом в своей деятельности. Он обязан знать и чувствовать свой народ, отождествлять себя с ним. Это трудно и ответственно. Не будь оно так, законодательствовать было бы проще пареной репы: списал, как двоечник контрольную, у соседа – и порядок. Но то-то и печально, что не выйдет никакого порядка – правового порядка. «Государство – это обретший форму народный дух», - писал Гегель в своей знаменитой «Философии права», и это очень глубокая мысль. У нас она проходит по ведомству идеализма и как-то скользит по поверхности, но они очень верная и глубокая.
О связи народного духа с позитивным правом много и плодотворно размышляли немецкие учёные т.н. исторической школы права в первой половине XIX века. Эта направление мысли во многом питал ужас от созерцания Французской революции. Ход мысли этих учёных (Гуго, Пухта, Савиньи и др.) была такой: когда юридические установления не отвечают народной психологии и правовым обычаем народа – случаются революции. Закон, не отвечающий народному духу, - это словно жмущая одежда, её хочется сбросить.
От немецкой исторической школы осталась такая мысль – мысль на вечные времена: законодатель не конструирует, а угадывает право. Угадывает его в гуще народной жизни, сумев заглянуть в душу народа.
Сегодня труды Пухты и Савиньи изучают студенты как некий исторический курьёз: мало ли чего не напридумывали учёные немцы, всего не упомнишь. Даже основных текстов этой школы нет в интернете.
К сожалению, этот подход к праву не в тренде, он где-то на обочине, это своего рода «другой канон». В тренде – учение о правах человека, восходящее к мысли Руссо. Это понятно: героем теории женевского гражданина является добродетельный естественный человек, имеющий естественные права, тут истинно нет не эллина ни иудея. Предполагается, что для всех народов хорошо одно и то же, и никакого народного духа нет, а есть всемирные и вневременные принципы демократии и прав человека.
В эпоху глобализации - самая полезная теория. Если же принять историческую теорию Пухты и Савиньи, то можно домыслиться до того, что не каждому народу и демократия подходит, а этого современные хозяева дискурса и вообще жизни - допустить не могут.
Можно ли узнать, как народ понимает правду? Каково его практическое правосознание? В начале XIX века учёные-юристы прилежно собирали и изучали правовые обычаи, а заодно песни, сказки, пословицы. В этой важной работе участвовали два студента-юриста, ученика Савиньи. Сегодня эти давние студенты памятны под именем братьев Гримм.
Социологи как умеют, порой топорно, но всё-таки изучают представления людей о добре и зле, о праведной и неправедной жизни. Недавно было замечено и обсуждалось исследование крестьянского сознания, проведённое в Белгородской области учёными Высшей Школы Экономики по заказу тех, кто хотел организовать там производство и переработку подсолнечника. Об этом была подробная статья в «Эксперте». В статье легко прочитывается налёт презрения к унтерменшам, которые имеют общинную психологию и не имеют «достигательной мотивации». Вообще, лёгкое презрение к туземцам-замкадышам – это must have креативной публики. Людей с подобным отношением к делу и вообще к жизни нельзя допускать ни к какому законодательству. Народ и его чувства надо принять за данность, дать ему законы и вообще нормативные акты, не противоречащие его душе. И понемногу воспитывать, опираясь опять-таки на его дух и базовые верования. Потому что дух народа – это то, что меняется очень медленно, а в ядре своём и вовсе не меняется. Он может разрушиться – вместе с народом.
Между прочим, не случайно немецкие фольклористы собирали вместе пословицы, грамматические формы и правовые обычаи. Это была не просто техническое удобство, а – принципиальная позиция. Правоведы исторической школы считали, что юридическая система – сродни языку: это и социальное явление, и – одновременно – природное, никем не выдуманное и не сконструированное. То есть сконструировать можно (ведь и искусственных языков сколько наконструировали), но работать не будет.
ЗАКОН ПРАВОВОЙ - И НЕПРАВОВОЙ
Разнотык закона и правосознания мы видим на каждом шагу. Когда топ-менеджер, развалив работу, получает гигантские премии – для народа он – вор, хотя всё сделано по действующим законам и иным правовым актам. Только вот правовые акты – не правовые – вот в чём беда. Право – шире закона, право – по существу дела – это интегральная справедливость. Поэтому закон вполне может быть (и реально бывает) неправовым.
Длительный опыт работы с разными людьми убедил меня: наш народ считает легитимным только трудовой доход.
О чём вы думаете больше всего спорят соучредители мелкого и среднего бизнеса? Думаете, как больше «приподнять бабла»? Нет, есть вопросы и поважнее. Самая типичная причина споров ссор соучредителей – кто больше работал. Именно размер личного трудового участия в бизнесе у нас считается правовой основой получения прибыли. Да, понимают вроде: всё дело в том, кто сколько внёс денег в уставной капитал, но это всё теория, а живая, нутряная, практика – вот она. Она – в работе.
Наш народ считает праведным только трудовой доход.
Иногда дело доходит до курьёза: моя подруга не тратит деньги вырученные от сдачи второй квартиры, которую она не украла, не нашла на дороге, а получила вполне респектабельным способом. Она живёт на трудовые деньги.
Наверняка кто-нибудь спросит ехидно: а как же финансовые пирамиды, всякие жульнические схемы быстрого и уж никак не трудового обогащения? В них что – не народ участвует? Народ. Но он участвует в них, как участвует в грехе. Он не ощущает это каким-то настоящим доходом. Это для него что-то вроде рулетки. Мне думается, поэтому наших людей очень легко заманить в какие-то уж совершенно нелепые финансовые конструкции. Иногда думаешь: «Ну неужели взрослому человеку не понятно, что…» А ему не то, что непонятно – он вообще в это дело не вникал. Это для него что-то бесовское, неправедное – чего в него вникать? Наши люди, и это давно замечено, и беря кредит, не читают его условия. Вообще, деланье денег из денег, какие-то извороты для приращения денег – для наших людей – это грех и бесовщина. Даже если на поверхности сознания он считает, что финансовый рынок – это нормально, даже прогрессивно и замечательно, внутри он считает такой способ обогащения – неправедным.
Финансовый капитал, финансовые операции – всё это кажется нашему народу бесовским прибытком. А вот прибыток от труда – честным, праведным.
Поэтому народное правосознание не приняло приватизации. То, что разграбление страны происходит по законам (тогдашним или нынешним), - ровно ничего не меняет. Народ подчинился закону как силе, а не правде - только и всего. Приватизация нанесла огромную травму народному правосознанию, вообще народному духу.
На каком основании имярек получил рудники и заводы? На основании закона? Такого основания и такого закона в народном правосознании нет и быть не может. Это неправовой закон. А коли так – «пропадай моя телега, все четыре колеса». Раз само государство подаёт пример, значит и нам, маленьким людям, можно добывать имущество любым путём – красть, насильничать, жульничать, брать взятки. А чо – им можно, а мне нет? «Вопиющая несправедливость одной половины его законов научила его ненавидеть и другую» - писал Герцен об отношении русского народа к законам.
Среди креативной интеллигенции бытует мнение, что-де народ наш страшно не любит героев эпохи Приватизации ( наши украинские братья называют эпоху дележа советского наследства выразительным словцом «Дерибан»). Не любит оттого, вообще склонен к равенству в убожестве и завистливо ненавидит богатых и успешных.
Это – неправда. Разумеется, зависть – это общечеловеческое свойство. Но! Наш народ с уважением относится к собственности, приобретённой трудом, в том числе и трудом предпринимательским. Если человек создал бизнес с нуля, достиг приличных результатов, даёт работу другим, честно выполняет свои обязанности – такой человек в народном правосознании легитимен и даже уважаем. Я и сама являюсь таким человеком, так что знаю, о чём говорю. Это только в интеллигентской голове олигарх и владелец парикмахерской на углу различаются лишь размером собственности, а во всём прочем они одно и то же. Я помню креативные визги: раз отнимают собственность у Ходорковского – завтра отнимут и у тебя, потому что вы – одно и то же: владельцы священной частной собственности. Не одно и то же! Очень даже разное, и народ это понимает.
Не принимается нашим народом и частная собственность на землю. Как ощущает народ? Земля – богова, общая. В частной собственности может находиться участок вокруг дома или дачи – это допустимо, а земля сельскохозяйственного назначения, земля-кормилица, а паче того – леса, недра – это богово. Ну, или народное. Хочешь пахать, украшать землю – возьми, поработай. Не хочешь – отдай тому, кто будет работать. Работать – не спекулировать. Так примерно понимает народ в своей душевной глубине. Абсолютно не принимается собственность на нашу землю иностранцев.
Так было, вероятно, всегда. Когда-то мне привелось прочитать письма Льва Толстого Столыпину (они состояли даже в каком-то дальнем родстве). Толстой, хорошо знавший крестьян, писал примерно вот это самое: народ не приемлет частной собственности на землю.
И это я тоже вижу по собственному опыту. Моя семья владеет двумя бывшими совхозами в Ростовской области. Мы их даже не приватизировали, а купили. Никаких особых прибытков мы не получаем и далеко не окупили свои вложения. Как относится к нам народ? Нет, не враждебно, для этого нет причин: мы объективно сделали им добро, они хоть зарплату при нас стали получать, прежде и этого не было. Но относятся они к нам как к чему-то лишнему, неправильному. Они продолжают считать эту землю своей, а нас – ну, неким очередным начальством, мало ли было на их веку начальников? В чём выражается такое отношение? Да во всём. В халтурной работе, в общем равнодушии к делу и, конечно, в воровстве, воровстве, воровстве. Собственно, мы ликвидировали животноводство, потому что не смогли справиться с массовым воровством кормов.
То есть что получается? То, что я создала сама, – уважается. А вот бизнес, связанный с землёй и выросший из приватизации (приватизировали не мы, а наши предшественники, которые довели хозяйства до ручки) – не кажется правильным, легитимным.
Уважать закон, любой закон, просто потому, что это закон – русский человек не будет. «Dura lex, sed lex» - это всё-таки западное, не наше.
Мы, русские, - природные анархисты, мы мало ценим государство, его организующую функцию. Соответственно и государственному правосудию как-то не доверяем.
Когда-то я изучала историю Владимирки (шоссе Энтузиастов), на которой расположен наш офис, и с изумлением узнала, что арестантов, которых гнали в Сибирь, - практически не кормили. Не было это предусмотрено. А питались они подаянием окрестных жителей. Считалось даже, что молитва колодника – быстрее дойдёт до Бога. Отсюда обычай по праздникам носить калачи в острог. Преступников в народе называли «несчастненькими». Вообразите: воры, грабители, душегубцы – и «несчастненькие». И то сказать: от сумы да от тюрьмы не зарекайся.
Но колодники хоть не лично твои враги, а ведь наш добрый народ и пленных немцев подкармливал. «У него, поди, тоже мать есть», - думала голодная русская крестьянка, отрывая от себя ломоть хлеба вчерашнему врагу и насильнику. А вот немецкие крестьяне – те вели себя по-другому. Они не давали хлеба своим солдатам, которые в сорок пятом, оборванные, голодные и растерянные болтались по лесам Германии. Не заслужили, не выполнили своего долга перед государством – за что ж их кормить?
Наш народ, получив какой-то закон или правило, в первую очередь задумывается не над тем, как лучше его исполнить, а о том, как лучше обойти. Даже если правило это не только не репрессивно, а вполне резонно и общеполезно. Мои продавцы часто готовы действовать каким-то сложным, кружным путём, но непременно не исполнить простое и прямое правило. Болезнь эта давняя, но – излечимая. Постепенно люди убеждаются, что действовать по правилу – удобнее и проще; с моими продавцами, во всяком случае, именно так и происходит. Главное, чтобы закон не нарушали сами законодатели - на всех уровнях: от артели до целого государства. К правопорядку народ надо воспитывать, как воспитывают детей соблюдать порядок житейский. И, надо сказать, дети, как и народы, по естественной склонности к порядку тоже сильно отличаются друг от друга.
Ох, не просто устроить на Руси правовое государство.
ORDNUNG … ПО ВОЗМОЖНОСТИ
Отдельный вопрос: дисциплина. Русский народ по природе не дисциплинирован. У русского жизнь не разложена по полочкам, порядок не пленяет, не кажется чем-то приятным или хотя бы необходимым и достойным внимания и труда. Посмотрите на наши города и посёлки: говорят, в них есть человек по имени главный архитектор и застройка как-то планируется. Но заподозрить наличие этой фигуры и этой деятельности , глядя на окрестный пейзаж, невозможно. В городах дома стоят словно уроненные каким-то безвестным великаном кубики, а в сёлах – невнятные городульки. Русские склонны прощать себе и другим опоздания, неточность в делах, срыв сроков. Нет, порядливость – не наша национальная черта. А ведь порядливость и порядочность – слова одного корня. И не только слова – явления тоже…
Очень вероятно, что повышенная строгость наших законов исторически была призвана скомпенсировать народную расхлябанность. У нас часто регламентируется то, что в других странах отдаётся на усмотрение исполнителей. Например, наши строительные нормы – очень подробные и определяют практически каждый шаг. Жёсткая регламентация в нашей жизни – вещь необходимейшая, иначе всё будут делать вкривь и вкось, проявляя народную смекалку, природную смётку и безудержную инициативу. Подробная регламентация иногда вызывает даже восхищение иностранцев. Когда-то крупная строительная итальянская фирма потратилась на полный перевод наших СНиПов, - и не для работы у нас, а просто как документ технической мысли. Наши ГОСТы тоже важный и ценный документ, концентрирующий большой технический опыт. Сегодня «сделано по ГОСТу» - особый показатель качества.
Похоже, что русская пунктуация – самая регламентированная: для иностранных языков так подробно не расписано, когда ставить запятую, когда двоеточие, когда тире.
Всё это – необходимость. При недостатке внутренней дисциплины – требуется дисциплина внешняя. Вернее, идущая извне. Любят говорить: это всё потому, что народ чувствует несправедливость, вот он и нарушает правила. А почему, например, в школе у нас списать, сжульничать, обмануть учителя – дело чести, доблести и геройства, а в Америке – постыдный поступок? Учитель что – угнетает кого-то? Существует всё-таки природная склонность к порядку, органическое нечто…
Собственно, так и говорится в старинном юмористическом стишке:
По причинам органическим
Мы совсем не снабжены
Здравым смыслом юридическим,
Сим исчадьем сатаны.
Широки натуры русские,
Нашей правды идеал
Не влезает в формы узкие
Юридических начал.
Сто лет назад юрист Богдан Кистяковский процитировал этот стишок в знаменитых «Вехах». Там он опубликовал статью «В защиту права» - интересен уж сам заголовок. Содержание ещё интереснее: автор призывает интеллигенцию обратить внимание на право как важный аспект устройства жизни. В интеллигентском умственном обиходе эта мысль не была в то время распространена. Она и сейчас-то – очень поверхностна. Справедливость, равенство, народ, высшие идеалы – это да. А соблюдение законов и порядка – это низко и скучно. И это – плохо, тут нужна работа по воспитанию и самовоспитанию. (Впрочем, за сто лет мы высшие идеалы утратили, а полезных социальных привычек так и не приобрели).
ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →