Вернёмся, впрочем, в Италию.
Галерея Уффици, дворец Медичи – итальянский Эрмитаж – всё это красиво и интересно. И Версаль, и Петергоф – всё оттуда. Вилла Д’Эсте под Римом – это прототип Версаля, созданный веком раньше. Но у нас, да и в мире, Версаль гораздо популярнее, раскрученнее.
Красиво, конечно. Но вместе с тем, Возрождение, барокко – эти стили приобрели из-за бесчисленных подражаний и воспроизведений налёт какой-то неистребимой пошлости. Как лебеди на клеёнке. Или ценимый советскими хозяйками гедеэровский сервиз «Мадонны». Особенно теперь, когда каждый может пойти и заказать себе вполне приличную фреску: есть такая технология – просто не отличишь от настоящей, даже эффект состаривания превосходно достигается. 5тыр/м2 – и Микельанджело идёт к вам, в родную пятиэтажку. Не говоря уж о вазах, рамах и пр., что бойко клепают в Китае и сбывают по всему свету по вполне демократическим ценам.
Экспозиция сделана не очень хорошо: мало объяснительных надписей, иной раз нет подписей под каждой картиной, а только перечисление при входе в зал. Освещение картин, на мой взгляд, не ахти. Но отреставрированы картины, по-моему, хорошо. Народу – много, очередь на входе.
Придумывают разные уловки, чтобы заработать: например, продают бижутерию, воспроизводящую украшения персонажей картин. При этом покупателю выдаётся маленькая репродукция картины, где изображено данное украшение. Придумано – неглупо. Просто так эти висюльки никому не нужны, а совместно с искусством – вполне могут купить. В нужном месте нужным людям – многое можно продать. Моя искусствоведша Маша из Тулы, о которой я когда-то писала, тоже ездила со мною, и она как раз купила себе серёжки с какого-то древнего полотна. Кстати, она похожа на Магдалину Тициана – нездешним выражением лица и рыжими волосами. Волосы, впрочем, у Маши природно рыжие, а возрожденческие красотки прибегали к жёстким ухищрения: часами сидели на солнце, смочив волосы ослиной мочой. Почему именно ослиной – не знаю; вероятно там повышенное содержание аммиака, который и с архи-современных красках для волос используется для обесцвечивания. Некоторые производители гордятся, что их краска - без аммиака. Тогда она содержит перекись водорода. Ничто не ново под Луной. При попытке превратить радикальную брюнетку в блондинку - она чаще всего получается рыжей. В Гонконге уличные чаровницы – сплошь рыжие, их и зовут «морковками». Такова прозаическая разгадка загадочных тициановских блондинок. Впрочем, остаётся главная загадка: зачем? Зачем брюнеткам обязательно надо превратиться в блондинок? Чем блондинки лучше брюнеток? Ведь крайне редко красятся в цвет темнее собственного, а вот светлее – почти все (из тех, кто красится). Загадка…
В т.н. Палаццо Питти (личный дворец Медичи) пришла мне в голову не слишком оригинальная мысль: только Государь может поддерживать историческую и религиозную живопись. Вернее так: только при Государе могжет существовать религиозная и историческая живопись. И вообще искусство большого стиля. Это – дело монарха. Буржуазная республика – могильщик искусства. Рынок убивает искусство. Оно мельчает и вырождается, хотя некоторое время и продолжает существовать по инерции.
При Медичи художники творили по госзаказу: были там такие Botteghe Granducali – Великогерцогские мастерские, если перевести дословно. (Названия я вычитала на табличках). Была ещё какая-то Мануфактура Монтелупо. Вот они-то и ваяли, живописали и пр. Потому что был – Заказчик = Монарх. Он давал деньги, большие деньги, задавал планку качества. С помощью искусства он стремился прославить своё правление.
Ровно такова же питательная почва сталинского ампира, названного социалистическим реализмом. Сейчас у меня лежит на столе газетка, которую мне сунули в ящик. Что-то коммунистическое. Там на первой странице репродукция картины Дейнеки «Оборона Севастополя». Сегодня на такое полотно никто и не замахивается: нет ни заказчика, ни исполнителя. Все дружно делают вид, что это и не нужно, и вообще современный человек мыслит совершенно иначе, и ему нужно уродство, выставляемое на каком-нибудь Винзаводе или на Петровке 25. И вообще фотография убила реалистическую живопись, а фоторепортаж из горячих точек заместил собою историческое полотно. Не фотография убила, дурашки! Демократия всё это прикончила. Глобальный всепроникающий рынок. Демократия, собственно, и есть рыночный образ правления, это политический рынок. Вот он и прикончил искусство.
ШОПИНГ И БРЕНД
Но то, что нравится нашим тётушкам пуще всех Возрождений, Рафаэлей и Тицианов, - это шопинг. И не просто, а в аутлете. Туда мы прикатили на двух автобусах и прилежно шопинговали почти целый рабочий день. Наши дамы не покупают, они – метут. При выезде в аэропорту многие платят за перевес багажа.
Аутлет – это замечательное изобретение маркетингового гения. Эти загородные коммерческие деревни, где продаются со значительными скидками брендовые товары – в сущности, прекрасно сработанная коммерческая разводка. Но на неё ведутся равным образом и те, кто понимает: разводка. Люди там реально покупают во много раз больше, чем купили бы в городе. Почему? Да просто. Ты приезжаешь на автобусе, в обществе тебе подобных, объединённых с тобою единой целью – покупать. Известно, что в коллективе человек способен сделать то, чего бы никогда не сделал в одиночку. Приехать и не купить – как-то странно: может, у тебя денег нет? А что в наши дни может быть постыднее отсутствия денег? Потом, все товары ты приобретаешь по крайне выгодным, существенно сниженным, просто почти по бросовым ценам! То есть цена-то высокая, кусачая даже, но ведь на каждом ценнике стоИт: в городе это стОит столько-то, а в аутлете – от 30 до 70% дешевле. Это какая же замечательная скидка! Брать, без сомнения брать! К тому же действует приятная атмосфера: ты находишься в зелёном, очень чистом словно бы городке XIX века – с рекой, горбатыми мостиками, двухэтажными домиками, малюсенькими площадями. У каждого в генной памяти живёт такой городок или селение. Я тоже вспомнила старую Тулу, улицу, где жила бабушка… Да и Егорьевск моего детства был похож: двухэтажные домики: каменный низ и деревянный верх. Я расслабилась и купила не слишком нужную мне сумку. Впрочем, я не слишком увлечена шопингом, и вообще я не талантливый покупатель.
А через день была организована поездка в ещё более роскошное место: в аутлет САМЫХ высоких марок, top of the top, он так и называется: “the Mall”. Там территория оформлена в модном ныне стиле лофт: породистый клинкерный кирпич и искусственно состаренное дерево. Такой стиль не нравится простым обывателям (для них делаются аутлеты в виде старинного городка), его ценят особо продвинутые и современные. Мой сын, например, оформил свою собсвенную квартиру в им же построенном доме в стиле лофт. Вот для таких и есть The Mall.
Там продают нелепости по несообразным ценам. Большинство изделий высокой моды никого не способны украсить. Максимум – не изуродовать. Проектируются они в расчёте на топ-моделей, представляющих собой помесь вешалки со шваброй (что-нибудь 182 рост и 52 вес). Вся эта мура ещё как-то допустима на них, а на нормальных людях выглядит идиотски.
Любопытно: высокие бренды настолько самоуверены, что позволяют себе выпускать обувь просто дубового качества. Главное, что на ней начертаны заветные слова. Мой сын, основной (и единственный) в нашей семье любитель брендов и вообще всего модного и стильного, как-то заметил: «Даже если и понимаешь, что переплачиваешь, - всё равно испытываешь удовлетворение, что купил бренд». Вообще говоря, по этому поводу можно испытывать диаметрально противоположные чувства: мой муж, например, при покупке бренда испытывает досаду, что его развели и вообще что он – лох. Впрочем, одёжных брендов он и не покупает; он вообще не любит покупать одежду.
Множество корейцев-китайцев, они активно «скупляются», как выражаются наши украинские братья. Азиаты увешаны пакетами, а у одного мужика – за плечами рюкзак размером с чемодан. Впрочем, наша туроператорша с сыном возят за собой по аутлету настоящий чемодан, куда складывают шмотки. Я люблю смотреть, как она покупает: вкусно, с удовольствием, с незамутнённой радостью – я так не умею, я вечно задаю себе вопрос, а надо ли, ведь у меня это или что-то в этом роде уже есть.
Любопытно, что китайцы, скупающие бренды, эстетически не выглядят лучше просто китайцев, одетых с шанхайского рынка. Да им и не требуется – выглядеть. Бренд – это просто символ того, что жизнь удалась, а бОльшего от него и не требуется.
Сколько стОит бренд? Вычислить просто. Туфли, хорошие, но безымянные, стОят до 100 евро. Брендовые могут и 500. Сумка – 50-100 евро безымянная и 1000-1500-3000 – в зависимости от раскрученности бренда.
Любопытно, что сумочный психоз – это явление буквально последнего десятилетия. Раньше сумка была аксессуаром, дополнением к костюму или, чаще, функциональной необходимостью: чтоб носить в ней нужные предметы. Теперь это что-то важнейшее, центральное. Сегодня не подбирают сумку под обувь, а чуть ли не себя подбирают под сумку. Она может выделяться цветом и вообще всем. Вот как умеют люди закачать в «мозх» нужную идею!
Мне часто кажется, что за всей этой суетой наблюдает сквозь дырочку в занавесе режиссёр человеческой комедии. Наблюдает и хихикает в кулак над разводимыми лохами, которые гоняются за придуманной им, режиссёром, мурой.
Впрочем, легко насмешничать свысока над любителями брендов. А ведь тут – огромный вопрос. Жизненный. Философский. Экзистенциальный. Вопрос такой: КАКОЙ ИНТЕРЕС МОЖЕТ МИР ДАТЬ ПРОСТОМУ МАЛЕНЬКОМУ ЧЕЛОВЕКУ, КОТОРЫЙ УЖЕ НАЕЛСЯ? То есть удовлетворил свои первичные потребности. Суррогаты творчества, вроде изготовления модных фетровых цветочков или наклеивания картинок, вырезанных из салфеток (т.н. декупаж, для нужд которого я обнаружила недавно целый отдел в Библиоглобусе на Мясницкой)? Или пения в хоре ветеранов труда? Нет ответа.
ЧТО В ИТАЛИИ ДУМАЮТ ОБ УКРАИНЕ?
Мне было любопытно, и я специально смотрела новостные каналы, надеясь что-нибудь увидеть. И знаете, что они говорят об Украине? Вы не поверите: ни-че-го. То есть вообще. Ни одного слова, словно и нет на свете той Украины.
О чём я только ни смотрела! Об очередном коррупционном скандале, связанном с господрядами. О конференции по новым, синтетическим наркотикам, особо распространённых среди совсем детей. О гибели шахтёров в Турции – очень много. Постоянно повторяют: рост аварийности связан с приватизацией. Рост беженцев из Северной Африки. Опять приехало какое-то корыто с беженцами, оно утопло, погибли люди…. Много жевали про какой-то фискальный бонус аж в 80 евро.
Берлускони, с крашенными неудачно волосами, так, что окрасилась кожа на линии роста волос, по-прежнему на плаву. Говорит, говорит, говорит. Речь, впрочем, культурная. Использует литературное прошедшее время (т.н. passato remoto), которое рядовые обыватели, особенно жители Севера, не употребляют, просто не умеют.
Вообще, телевизор производит странное впечатление: словно смотришь наше ТВ, но оно почему-то по-итальянски. Как похожа реклама и вообще всё! Веселятся идиоты, радостное семейство уписывает печенье, а вот вкрадчивым, «сексуальным» голосом брачного афериста кто-то закадровый призывает вкладывать деньги в такой-то банк.
А вот простые люди, торговки м маленьких магазинчиках, с которыми привелось поговорить, выражают на первый взгляд необъяснимую симпатию к Путину. Мне кажется, дело тут не в Путине, а в том, что им просто противны их собственные политики в главе с Берлускони и хочется верить, что где-то есть лучше. Потом, выражая симпатию России, они показывают кукиш в кармане Брюсселю с его евроинтеграцией и Вашингтону с его глобализацией. Вообще, Италия как-то скудеет и беднеет, что мне лично – обидно. А уж им-то уж как обидно… Из Италии уходит их обычное веселье.
Но красота – остаётся. И в известных туристических центрах, и в маленьких городках, и в безвестных поселениях. Проехали по Тоскане, полюбовались её зелёными холмистыми пейзажами, побывали в неизбежной Пизе и Сиене. Башня по-прежнему падает, а туристы на фотографиях делают вид, что её подпирают. Может, оттого она ещё не упала. «Чтобы мир окончательно не завалился, надо всем вместе его подпирать», - сказала одна из моих тётушек-продавщиц.
И это правда.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →