ПОТРЕБИТЕЛИ
Что русские хотят именно этого – не извольте сомневаться. Очень даже хотят и любят. И осваивают при случае буржуазный образ жизни – преотлично. Во многом и западных учителей превосходят по части буржуазности. В Европе нормальный коттедж – ну, метров 200, а то и помене, а у нас – меньше трёхсот вообще заводиться не стоит, а вообще-то пятьсот – минимум. Это скромно. А кто чуть пошире живёт – тот и на полторы тысячи квадратов размахивается. У нас в посёлке (вовсе не на Рублёвке) приличные люди строят поместья: несколько бассейнов, конюшня, охотничий домик с трофеями.
Ну, это ладно, это большая буржуазия. Но и средние простые люди тоже без труда осваивают западные потребительские стандарты. И тут удаётся «догнать и перегнать». Западные поставщики моей компании в один голос отмечают: русские гораздо требовательнее к бытовым предметам, чем европейские потребители. Некоторые из моих западных поставщиков вводят дополнительный контроль качества товаров, поставляемых именно нам. То есть на других рынках – сойдёт и так, а нам – подавай отборное. Чтоб салфеточки – с наировнейшей строчкой, чтоб щётки – волосок к волоску, чтоб на швабре не дай Бог какая царапинка – всё у нас должно быть проверено и перепроверено.
Так что какое уж там взыскание града! Горнему наш народ давно предпочёл самый разнузданный консумизм (или «консумеризм» – не знаю, как лучше сказать; встречается и то, и это. Короче то, что в интернете называется «потреблядство»). Это, как пишут профессора Соловьи, не плохо и не хорошо, это – так. Просто факт такой, который следует принять как есть. Я и принимаю и не собираюсь русский народ за это критиковать, вовсе нет. Я - о другом.
РАБОТАТЬ - НЕОХОТА
Я о том, чем наш народ готов пожертвовать ради обретения этого самого буржуазного благополучия. «Пожертвовать», впрочем, плохое слово: вроде как я зову народ на жертвы и страдания. Скажу проще: что он готов сделать ради обретения этих самых буржуазных благ и ценностей. Ради денег, попросту говоря. Потому что ничего из ничего не родится: хочешь результата – надо чем-то пожертвовать: покоем, свободным временем, независимостью, да мало ли чем…
И вот тут открываются пейзажи прелюбопытнейшего рода. («Пейзаж русской души» - Бердяева, кажется, выражение).
Винер Зомбарт (в классической книжке «Буржуа») пишет, что в Средние века люди не верили, что с помощью труда можно разбогатеть. Это было своеобразное открытие 16-го века, приведшее к исступлённому трудолюбию в некоторых странах и к формированию того удивительного и неповторимого явления, называемого западным капитализмом.
У нас, похоже, это замечательное открытие так и не было сделано.
Работать - долго, трудно, напряжённо, и главное – повседневно – народ не готов и не стремится. Ну, ещё как-то недолго поупираться и срубить бабла – это ещё ладно, а, как говорится, долго и упорно – это увольте. Принято думать обратное, но на самом деле всё обстоит именно так. Конечно, есть исключения, но погоду делают массовые процессы. А масса на труд не ориентирована. Для того, чтобы кто-то приступил к труду – нужно заплатить какие-то неимоверные деньги. Люди чрезвычайно ценят своё свободное время, свой досуг, свою свободу. Барьер перед началом труда – необычайно высок. Найти человека на какие-то незатейливые работы по дому и саду – не так-то просто. Все няньки и домработницы в нашем посёлке – приезжие из бывших союзных республик. Местные лучше будут сидеть и жалиться друг другу на жизнь, чем возиться с чужими «сопливыми». «За детей копейки платят» - это ещё Раскольников говорил.
Да и чиновники всегда работали плохо. Как при Сталине – не знаю, не жила. Помню с конца брежневского правления. Крупные начальники являлись на совещания и переговоры с иностранцами без блокнота. Что можно таким образом усвоить? Я с моей отличной, молодой механической памятью помнила, о чём говорили, ну, минут пятнадцать. Пускай они в десять раз одарённее меня: значит 150 минут. Не густо, прямо сказать… Значит, государственная работа у нас целиком возложена на клерков: что напишет какая-нибудь безвестная тетенька или девушка – то шеф и «озвучит». В этом широко распространившемся словце «озвучит» так и чудятся ноты щедринского «органчика». Девушкам-тётенькам доверена государственная мысль. Потому и государственные решения по умственному уровню у нас находятся на уровне клерков. Потому что начальникам – неохота. Неохота вставать в пять утра, зажигать камин, садиться к столу и – писать. Как Екатерина II. Но та немкой была, а нешто мы немцы?
ЛИЧНАЯ НЕЗАИНТЕРЕСОВАННОСТЬ
Помню, когда-то давно мы пытались привлечь безработных к продаже наших товаров. Это вроде как работа на себя: больше продашь – больше получишь. На интеллигентский кухнях тридцать лет назад считалось, что именно этого нашему народу не хватает для процветания – личной заинтересованности. Вот мы и пытались предлагать личную заинтересованность. Был такой «женский деловой центр» на Автозаводской, созданный мэрией и занимавшийся психологической и какой-то ещё реабилитацией безработных и подготовкой их к работе в новых экономических условиях (это было давно, кажется, в 1999).
Вот вклинились мы в эту программу, проводили бесплатные тренинги продаж, приглашали попробовать свои силы в торговле. А умение продавать (неважно, что) – это базовое умение в рыночной экономике; умеющего продавать везде с руками оторвут. Пришил безработные на тренинг, потренировались. После занятия как полагается: «Вопросы есть?» Вопрос был один: «У вас печать есть?» Мы в недоумении: зачем им наша печать? Оказывается, вот зачем: им нужно поставить на какой-то бумажке печать, что они прошли какое-то занятие, направленное на их трудоустройство, а то им не дадут пособие. Ну, приехали они к нам в офис, поставили мы им печати. Больше этих граждан мы не видели – на следующий тренинг явились другие. Я попросила свою секретаршу обзвонить тех, первых: почему не приходят. Ответ был: «Нет времени».
У безработных.
Они не хотят торговать? Это не их призвание? Вполне вероятно. Но как это узнать – не попробовав? К тому же мысли о призвании – это мысли, как ни крути, барские. Мысли сытого человека. А голодный берётся за всё, что приводит к заработку. Так вот не берётся. Лучше прозябать, перебиваться, но не выходить из зоны комфорта, выражаясь на психологическом жаргоне.
Беседую в Туле с руководительницей местной сбытовой структуры нашей компании. «Трудно, - говорит, - стало привлекать людей для работы». – «А что, открылись новые предприятия, появляются рабочие места?» - интересуюсь я. – «Да нет, какие там предприятия! Всё только закрывается. Просто люди приспособились». Это очень нашенское слово и стоящее за ним понятие – «приспособились». Научились жить на низких оборотах: мало зарабатывать и мало тратить. Впали в своего рода экономический анабиоз, вроде ежей и ужей.
У них нет работы? Да вот же она – приличная работа, к тому же на себя, возможности заработка не ограничены. Можно заработать много, такие люди есть, можно с ними познакомиться, поговорить, спросить о секретах их успеха. Ну и? А ничего. Массово народ ни к какому успеху не рвётся. Наши люди легко ловятся на приманку быстрого лёгкого заработка, но самостоятельная, длительная, напряжённая работа – никого не пленяет. Нудьга какая-то, мы уж так как-нибудь. Вот, кстати, МММ возродилось – будем инвесторами.
ТЕРПЕТЬ ИЛИ СУЕТИТЬСЯ?
Да, народ наш готов «претерпеть» - в щедринском смысле слова, то есть жить в отвратительных бытовых условиях, десятилетиями без ремонта, но самостоятельно пошевелиться – это большая редкость. На работу приходится выгонять пинками. И я намерено говорю о работе на себя, где человек вроде бы заинтересован больше работать и больше получать. Собственный внутренний трудовой движок у наших людей очень слабый. Не у все, не у всех! Но в массе – слабый.
Именно по этой причине, вероятно, капитализм у нас никогда не удавался. Все наши модернизации – хоть при Петре, хоть при красном монархе Сталине - происходили сверху. Попросту говоря, из-под палки – вы уж извините за неполиткорректное высказывание.
Тургенев в повести «Дым» сказал: «Русские богаты терпением страдательным, а европейцы терпением деятельным». Сказано просто и верно. Прожив полжизни в Европе, он мог сравнивать. Толковая, длительная, планомерная работа – это не наше. Исступлённо вкалывать в течение небольшого срока – это да, это можно. Но толково, планомерно и повседневно, да ещё с высоким качеством – это увольте.
Русские готовы претерпеть, но не готовы трудиться деятельно и инициативно. «Претерпеть» - щедринское словцо; он считал, главным качеством глуповцев «готовность претерпеть».
Русские люди работают мало и плохо. Все: рабочие, крестьяне, чиновники, менеджеры, предприниматели. Плохо русские люди работали всегда – гораздо хуже трудящихся стран традиционного капитализма. Ровно настолько хуже, насколько хуже всегда была наша продукция: одежда, обувь, дома, автомобили. Говорят, что был ВПК и его продукция, которая была не только не хуже, но и лучше заграничной, но лично я об этом компетентного мнения не имею. Очень хочется в это верить, но я пишу о том, что видела своими собственными глазами и в чём участвовала лично – такое у меня правило.
У нас всегда были более низкие урожаи при тех же условиях, более низкая производительность труда. Про урожаи хорошо сказал Салтыков-Щедрин в известном очерке «За рубежом».
Объяснялось такое прискорбное обстоятельство разными способами: наследием крепостного права, гнётом царизма, тяжелыми природными условиями, наличием частной собственности на средства производства, а также её отсутствием, недостатком вольности и прав, а также их избытком, ведущим к дисциплинарной разболтанности. Объяснений много, а качество труда у нас не повышается. Даже не качество в узком смысле – технологическая дисциплина и личная умелость, хотя и это тоже не улучшается. Общая трудовая мотивация, готовность и желание трудиться – очень невелики. Это всё потому что… Знаю, знаю! Все объяснения знаю. Но вот с фактом-то что делать? Вопрос…
Работает русский человек во многих случаях неумело и без любви к делу. В режиме какого-то вечного импровизаторства. Уверенное мастерство редко где увидишь. Отсюда и необыкновенные, почасту выше европейских, цены на самые обыкновенные услуги. Дом построить – дороже, чем в Италии. Волосы подстричь – та же история. А пиджак сшить – вообще вселенская трагедия. Никто не умеет. И учиться как-то массовым порядком никто не рвётся: так сойдёт.
Ну хорошо: если работаешь плохо, работай хотя бы много. И этого нет. Работают у нас мало – просто по времени мало. Не верите – обзвоните просто по справочнику конторы в 9 утра: многих вы там найдёте на рабочем месте? У нас настолько привыкли начинать рабочий день ближе к обеду, что мне иногда звонят люди между десятью и одиннадцатью и извиняются, что слишком рано беспокоят; такие у нас «обычаи делового оборота». Январско-майские каникулы у нас не меньше недели – это как отдай, а то и поболее. Многие, впрочем, утверждают, что работают до ночи. А зачем? Вечером ничего разумного всё равно сделать нельзя.
Большевики, пришедшие когда-то к власти, ощущали это дело как проблему. Недаром были всякие драконовские законы вроде уголовной ответственности за двадцатиминутное опоздание на работу или за т.н. тунеядство. Сегодня не смей никого тронуть – заклюют. Тунеядство и безделье – неотъемлемое право человека. Хотя когда-то закон о тунеядстве принёс колоссальную пользу: Бродскому создал имя (кому он был бы особо интересен: поэтов что ли без него мало было), а мириадам безвестных помог не упасть на дно. Но, разумеется, закон о тунеядстве, вернее, об обязательности труда, должен быть обеспечен широким развёртыванием социальных работ. А сегодня винтики государственной машины нацелены на распил и ничего масштабного организовать не в силах.
ДОМ ОТДЫХА
Заработав чуть-чуть, наш человек бросает деятельность и развёрнуто отдыхает. Разумеется, «чуть-чуть» - понятие субъективное и растяжимое. Но идти вперёд и вперёд, к новым рубежам и вершинам – в том числе и заработка – очень редкое у нас явление. За двадцать лет российского капитализма у нас создано с нуля крайне мало крупных предприятий. Раскрутить, вложившись, главным образом, в бренд, - продать – отдыхать. Вот идеал. Не всем удаётся, но идеал таков. А человека характеризуют даже больше, чем дела, - его мечты. Мечты – отдыхательные.
При первых успехах люди останавливаются: хватит. И при первых неудачах тоже останавливаются: а ну его! Это относится ко всем слоям населения и профессиональным группам. На всякий случай замечу, что и лично ко мне всё сказанное относится в высшей степени: я что – не русская что ли?
Мои молодые компаньоны по одному небольшому торговому бизнесу, которым я владею, но не управляю, а управляют они, за десять лет работы сильно утомились. На работе они появляются три дня в неделю примерно на полдня (пятницу и понедельник они присоединяют к викенду). Вот сейчас моя молодая компаньонка (ей нет и сорока) находится в отпуске: она провела конференцию и очень устала, надо отдохнуть. Три дня конференции требуют двухнедельных каникул. Их бизнес не развивается? Ну и что? На жизнь вполне хватает, а напрягаться и раскручивать его до чего-то грандиозного – нафиг надо, один геморрой.
Разумеется, таковы не все, не 100%. Кто-то хватается за каждую возможность заработать. Не будь их – наша компания не могла бы существовать, а она не только существует, но и развивается. Но что любопытно: у нас на каждого продавца приходится примерно в три раза меньше оборота, чем в подобных компаниях США. Только вот не надо нудеть про покупательную способность населения и т.п. наукообразную муру. Просто наши независимые продавцы работают гораздо меньше. Часов просто меньше посвящают работе. Предложений товара делают меньше. Вот и вся причина.
Далеко не все, вроде бы нуждающиеся в деньгах, готовы немедленно заняться любым делом ради заработка. Постоянно наблюдаю: вот он(а) ходит, ходит, жалобно рассказывает всем про «нет денег», но когда является реальная возможность заработать – вдруг становится скучливо-переборчивым и – отказывается.
Те, кто на самом деле готов работать и работает – достигает в нашей стране очень высоких вершин. На нашем трудовом безрыбье карьеры любого рода делаются изумительно легко.
Любопытно, что талантливые люди у нас редко бывают трудолюбивыми, обычно это разболтанные бездельники, часто по причине пьянства, а то и просто по неспособности организовать себя. Большей склонностью к работе обычно отмечены граждане крайне скромных природных дарований. Вот они-то и занимают все первые места в жизни, создавая стойкое и укоренённое в народе впечатление, что-де пробиваются только бездари и проходимцы.
ЗАКОШМАРЕННЫЙ БИЗНЕС
К малому и среднему бизнесу, про который принято декламировать, что он-де основа всякой процветающей экономики, народ не особо стремится. Принято считать, и это принимается за непререкаемую истину, что народ-то стремится, но начальство не пускает: малый бизнес у нас страшно труден. Даже зарегистрировать компанию – неподъёмная задача. А дальше – бизнес немедленно начинают «кошмарить»: после того, как это словечко употребил Президент, - оно стало прямо-таки официальным термином. В общем, работать невозможно, условий нет, даже и пытаться не стоит. Ну а раз не стоит – мы и не будем.
На самом деле у нас есть все возможности для малого бизнеса – только ими никто не спешит воспользоваться. Почему? Да неохота как-то. Нет ни стремления, ни умения, ну его! Бизнес у нас очень прост – по причине очень малой конкуренции. Всё сколько-нибудь сносное по качеству – находит спрос. Другое дело, что приличных товаров и услуг предложить не получается.
Чиновничий беспредел? Знаете, если не изображать из себя пансионерку института благородных девиц или иностранного инвестора, то с чиновничьим беспределом вполне можно жить в ладу. В бизнесе главное – это продажи. Это сердце и душа рыночной экономики. Есть у тебя продажи – значит, есть и бизнес. Нет – нет и бизнеса. Если есть продажи (товаров, услуг, чего угодно) – значит, есть деньги. Значит, откупишься от всех проверяльщиков, которые тоже не заинтересованы, чтоб ты закрылся. А нет у тебя денег – нафиг ты им сдался? К таким они не ходят, они приходят за деньгами.
Они не садисты – они прагматичные сборщики податей. В средневековом смысле слова. Так обстоит дело, если подходить к нему не моралистически, а практически. Моральная и правовая оценка всего происходящего – не дело бизнеса. Невозможно одновременно заниматься бизнесом и историософией, социальной психологией и исправлением нравов. Это разные профессии, и каждая по-своему интересна.
Бизнесменам мешает не чиновничий произвол, а собственная неспособность и лень. Конечно, всяко бывает. Но уж на то ты и бизнесмен, чтоб подняться, получив по морде, утереться и пойти дальше. Нет неудач – есть обратная связь: значит так делать не нужно, попробуй по-другому.
Вот с этим у нас неважно. При неудаче очень многие с каким-то тайным облегчением и радостью – бросают. С каким-то прямо-таки научным удовлетворением: подтвердилась-де гипотеза, что в этой стране ничего сделать нельзя.
Мой тульский знакомый, муж моей стародавней, ещё с детства, подруги, понемногу занимался малым бизнесом с 90-х годов и на хлеб зарабатывал. К началу тысячелетия открыл два специализированных павильона на рынке, дело не потрясающе, но шло. При открытии второго павильона нанял он сотрудницу, толковую, шуструю женщину, она-то его и загубила. Не в том смысле, как вы подумали! У неё был то ли брат, то ли муж в налоговой или ОБЭПе, или каких-то ещё контролирующих инстанциях. И вот она, с помощью этого родственника, отняла бизнес у моего знакомого. К нему приходили проверки за проверками, начисли ему неимоверные штрафы, шили контрабанду, грозили посадить – ну, всё как положено, я сама с этим сталкивалась. Ну, что делать? Пришлось отдать бизнес этой тётке.
Дело, надо сказать, самое рядовое: бизнесмены часто привлекают для своих разборок контролирующие органы. Не обязательно через друзей и родственников. Вполне можно и так нанять кого-нибудь сделать внеплановую проверку у конкурента. Но это не профессионально и по существу невыгодно: конкурент всё равно откупится, и это обойдётся ему дешевле, чем твои затраты на организацию проверки. На войне как на войне: наступление всегда требует больше сил и средств, чем оборона. Но это так, к слову.
Честно говоря, история эта мутная, рассказ моего приятеля был сбивчив, но схематически дело обстояло так: мерзавка отняла бизнес. И что же наш бизнесмен? Он принялся за работу с удвоенной силой? Он извлёк из произошедшего урок: смотри, кого берёшь?
Ничего подобного! Он принял волевое решение, достойное мужчины и предпринимателя: навсегда завязать с бизнесом. И поступил в… дворники. А чо? Утром пометёт – и свободен. Можно целый день резвиться в компьютерные игры, почитывать «Знание сила» (его любимое чтение), ну жене чуток поможешь и опять засядешь на форум. Он вполне бодр, не пьёт и не курит, мог бы ещё работать и работать, но – неохота. Такое ощущение, что сама судьба послала ему эту ужасную тётку с её обэпниками в ответ на его просьбу: избавить от деловой суеты. Над ним не каплет: квартира есть, на еду хватает, дочка выросла, личные потребности минимальны.
ТРУДЯГИ И ТРУДОГОЛИКИ
Разговоры о труде вызывают моих собеседников и читателей неизменное раздражение и желание спорить. «Когда надо – русские люди трудятся. Ещё как!» А когда надо? Вообще-то всегда надо. Вот с этим некоторый затык у нас на Руси.
Многие любят аттестовать себя «трудягами» и даже сильнее – «трудоголиками». Особенно почему-то это слово любят кандидаты в депутаты местных заксобраний на встречах с избирателями.
Помню, при советской власти очень много говорили о труде. Сочинения писали: «Тема труда в произведениях имярек». Лозунг был: «Слава труду!» Есть мнение, что большевики хотели заменить им присказку «Слава Богу!»; может, и так.
Было это не случайно. Известно: у кого что болит, тот про то и говорит. Труд был всегда темой болезненной. Потому и говорили о нём – много. Известный философ И.Ильин даже выразился патетически: «Спасение России в качестве труда». Я не люблю патетики, но мысль верная.
А знаете, где больше всего говорили о труде? Думаете, в совке в эпоху Стаханова и сестёр Виноградовых? Не угадали!
Больше всего о труде говорили и писали в… революционной Анголе. Откуда я знаю? А вот. В 80-х годах взялась я составить и перевести с португальского языка (который сейчас совершенно забыла) для издательства «Молодая гвардия» сборник ангольской прозы: тогда дружили с Анголой, поддерживали тамошнюю партию – МПЛА – партия труда. Я погрузилась в эту самую ангольскую прозу и быстро поняла, почему за это дело никто не хотел браться: литературы почти что не оказалось. Но то, что удалось наскрести, - о, это было стильно! Наверное, так писали пролетарские авторы в эпоху Пролеткульта и коллективного составления романов. И всё о труде! Сплошной труд. Ангольцы непрерывно напоминают друг другу, что партия велит трудиться, что необходимо трудиться больше, лучше, квалифицированнее. Был там, помнится, рассказ «Мастерская им. Первомая» - про то, как задорно они трудятся. Был у них лозунг: «Производить – значит защищать родину». Хороший, между прочим, лозунг, верный. Нам бы его взять на вооружение.
Так что от разговоров о труде до качественного труда – дистанция ой-ой-ой.
А вообще, кому кажется, что лично он много трудится, попробуйте старинное средство – хронометраж. Проще пареной репы: записываете, что вы делали каждые четверть часа. Только без дураков! Хорошо бы в течение недели, но мало кто выдерживает. Тут требуется некоторая организованность и – сто особенно трудно – честность перед собой. Очень психотравмирующее упражнение: вы увидите, как мало вы на самом деле работаете и – наглядно – как жизнь утекает сквозь пальцы.
Я где-то читала, что некий крупный босс (дело было в Америке) заставлял время от времени секретаршу хронометрировать свой рабочий день. Так вот всякий раз перед этой операцией он ей давал расписку, что не уволит, когда увидит результат.
Если решитесь – увидите: работаете вы мало. И то сказать: когда ж тогда в ЖЖ писать?
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →