Первое. Мой сын-строитель в субботу проводил собрание жильцов своего (уже не своего – квартиры распроданы) дома. Он с юмористическими подробностями рассказывал, кто что говорил, что он не без остроумия отвечал, как вообще развивались события. В доме его всего 21 квартира + небольшой участок, но содержать всё в порядке – ох, нелегко. Тем более, что он по молодости пытается сделать всё хорошо, как положено. На этой почве даже однажды курьёз произошёл. Он своими грузовиками раздолбал дорогу возле стройки. Ну, по молодости и наивности, он решил, что раз что-то испортил – надо починить. Ну, и починил. Так ему грамоту выдали – за участие в благоустройстве посёлка. Вот такие у нас нравы. Норма – это когда портят и не чинят; добровольно, во всяком случае не чинят.
В общем, судили они, рядили, и наконец пришли к выводу, что надо избрать - … управдома. И избрали его – из своих же жильцов. Какой-то начинающий пенсионер, кажется, из военных взялся за эту хлопотную должность – содержать дом и придомовую территорию в порядке. Что-то своими руками, что-то руками наёмных умельцев, но общая ответственность – его. Жильцы ему будут платить зарплату и, естественно, деньги на расходы по содержанию дома.
Второе событие – неизмеримо более масштабное. Я вычитала, что питерский губернатор публично обещал одержать победу над … сосульками. Чтобы они больше не падали с крыш и не зашибали (иногда и насмерть) прохожих граждан. Г-жа Матвиенко при всех её многообразных достоинствах с сосульками не справилась. А нынешний губернатор – обещал одолеть. Именно сосульки одолеть.
Сосулька – вроде мелочь, пустяк, что-то и не существующее почти. «Сосульку, тряпку принял за важного человека», - убивается городничий. Тут сосулька – символ пустяковейшего пустяка, просто тьфу да и только. Но она, как её ледяной сородич айсберг, имеет маленькую видимую и большую подводную часть. И слоёв у проблемы сосульки несколько. Обозначу два.
Проблема сосулек, поднявшаяся на поистине государственную высоту, выдаёт зримое изменение масштабов и амбиций нашей жизни. Сам губернатор второй столицы – озабочен - сосульками. И принародно грозит их извести, «как классового врага». В Питере, городе славных революционных традиций, - звучит впечатляюще. Ещё более впечатляюще звучит лозунг «Победа будет за нами!». Да, когда-то побеждали – и классовых врагов, и внешних супостатов. Теперь у ворот новый враг – сосулька. Предшественница г-на Полтавченко её била-била – не добила, и вот новый губернатор клянётся обороть сосульку. Такой у нас сегодня жизненный замах. Зато никакой тебе великодержавности и претензий на мировое господство. Наоборот - всё для блага человека, губернатор лично занимается сосулькой. Не об этом ли грезили на заре Перестройки?
То, что губернатор и что лично – тоже кое о чём говорит. Говорит об управленческой немощи. Не лично г-на Полтавченко – вообще нашего аппарата. О том, что вся эта громадная, необозримая, чрезвычайно дорогостоящая управленческая машина со всеми своими шестерёнками, гайками, трансмиссиями – крутится сама по себе, не оказывая существенного влияния на жизнь. То есть оказывает, конечно, но совершенно не пропорциональное своему гигантскому размеру. Ещё в благоприятном режиме так-сяк фурычит, но при каком-то малом затруднении (ну, погода плохая или ещё чего) – стоп машина. Только личное вмешательство ПЕРВОГО ЛИЦА способно снова запустить мотор. Ощущение такое , что только он имеет некий тайный кривой стартёр, который покрутит-покрутит – и машина заведётся. А с другой стороны, что прикажете делать, ежели по-другому не получается? Впрочем, когда первое лицо берётся – получается.
Почему так происходит? Ну, кроме общего падения энергетики и, так сказать, пассионарности, что относится к сфере скорее философско-эзотерической, есть простая тривиальная причина. Она состоит в том, что «управленцев» чересчур много и они ничего не боятся. И размножаются точь-в-точь как мыши в отсутствии кота и в присутствии изобильного корма. Ещё исторический закон Паркинсона гласит, что, если в организации свыше тысячи человек, она не нуждается во внешнем мире. Она полностью начинает обслуживать свои внутренние нужды: переписка ведётся внутри себя, предпринимаются какие-то внутренние совершенствования, реорганизации… Это закон любой бюрократии – неконтролируемое размножение с тенденцией к самозамкнутости и самодостаточности. Вывести её из этого состояния могут только меры самые решительные – вроде объявления особо пресидевшихся «вредителями» и «врагами народа». Город славных революционных традиций помнит и это. А что прикажете делать, если по-другому не получается?
А что надо – ежели по уму? Прежде всего, надо понять, что управление бюрократическое, с помощью бесчисленных организаций, служб, инспекций – не работает. Хотим сносной жизни – её надо налаживать капиллярно, в каждом дворе, в каждом доме, в каждом подъезде. Вот стоит дом. Большой, несколько подъездов, несколько этажей. И никто этим домом не занимается. Персонально не занимается, как своим собственным делом. То есть имеется, наверное, ТСЖ, оно, скорее всего, наняло управляющую компанию, которая что-то там иногда делает, вернее, пишет заявки на вызов специалистов, а те по зимнему времени заняты, в общем, ждите ответа, ваш звонок для нас очень важен. Много чего есть, но вот человека, который САМ, ЛИЧНО, ЕЖЕДНЕВНО, обходит и осматривает дом и выявляет недостатки – такого нет. А такой человек – нужен. Насущно нужен. Его не заменит никакая «служба», «инспекция» и т.п. Я лично живу в коттедже, и знаю, что надо постоянно всё осматривать и оперативно устранять неисправности. А коттедж – он во много раз меньше любого городского дома. И проблем у него, соответственно, меньше. И опасности от него могут происходить гораздо менее серьёзные и масштабные. А заниматься домом нужно постоянно, ежедневно.
Значит, нужна фигура управдома, главного по подъезду, если дом очень большой. Этот человек – делать нечего – должен жить тут же и знать дом, как свой. И жильцов знать должен. Так и было раньше. Даже я отчасти застала: у нас в Егорьевске в моё детство был управдом, которого все дети боялись. И сосульки у нас сбивали своевременно, и котельная на угле исправно работала, и даже настурции в вазоны высаживали. Оказавшись в том доме в наши дни, я сразу поняла: управдома больше нет. Хотя в подъезде моего детства, словно на смех, помещалась какая-то управляющая компания.
Перестроечные разоблачители разъяснили нам гнусную, стукаческую сущность управдома: он наблюдал за жильцами и докладывал куда надо. Кто бы сегодня наблюдал за происходящим и докладывал о подозрительных! Скольких безобразий можно было бы избежать. Не говоря уж о сосульках. О них бы он тоже доложил и добился своевременного сброса с крыши.
Это сегодня невозможно? А что тут невозможного? Напротив, только это и возможно. Только конкретный человек может установить конкретную неисправность и добиться её устранения.
Есть ещё слой проблемы – более глубокий. Собственно, сосульки откуда берутся? От недостаточной герметизации крыши. Это знаю не понаслышке. Кстати, в новостройке моего сына сосулек нет. А вот в нашем собственном доме – есть: крыша сделана халтурно, но речь не о том. Так вот о герметизации. Это трудно и дорого? Кто за это будет платить – в условиях города? На этот вопрос ответа не имеется. Он – лишь часть более масштабного и общего вопроса: кто будет платить за ремонт и обслуживание многоквартирных домов в целом? Кто будет оплачивать капитальный, к примеру сказать, ремонт? Время от времени по телевизору показывают, в каких свинских условиях проживают наши горемычные соотечественники, как у них всё, что может течь, - течёт, что может развалиться – уже развалилось, а всё способное гореть – того гляди сгорит. Это вызывает у телезрителей сочувствие, переходящее в высокое гражданское негодование, обращённое по нашему обычаю к начальству: доколе? И как-то уходит в тень вопрос о том, что эти страдальцы – собственники своего жилья. А собственность – это не только удобства и привилегии – это бремя и затраты. Так вот кто их понесёт? Приватизация жилого фонда – единственное из мероприятий властей, которое было всеми встречено на ура, но теперь она, приватизация, обнаруживает свою оборотную сторону. И неприятность состоит в том, что дома надо ремонтировать и технически обслуживать не только от порога своей собственной квартиры, но и в целом, включая фасады. К этому наши граждане оказались не готовы. При советской власти они были арендаторами своих квартир, и о состоянии жилого фонда закономерно заботился собственник, т.е. государство в лице своих органов. Теперь они стали собственниками, и… и ничего. Мы привыкли к государственному патернализму, к тому, что кто-то заботится обо всём, а мы… мы как-то вроде и ни при чём. Помню, стихотворение такое было, Агнии Барто: «Моссовет в Москве хозяин,/ Он заботится о нас./ В новый дом переезжаем - / Он даёт в квартиру газ». Здесь ключевое слово – «заботится». Нашему человеку нужно, чтобы о нём по-отечески заботилось начальство. Чтобы решало его проблемы. А его взяли и вытолкнули на холод и ветер жизни, и надо ему, свободному и независимому, вступать в холодные договорные отношения с себе подобными и добиваться от контрагента выполнения своих требований, и вникать в мелочи, и держать всё под контролем… - нет, это не для нас. И как выйти из этого положения, в котором вроде как никто не виноват, - непонятно. Известный учёный-социолог С.Г. Кара-Мурза считает, и, вероятно, не без основания, состояние ЖКХ в числе основных угроз нашему народу и государству. А ещё он считает, что государственный патернализм, пугало либерального дискурса, совсем не вредным делом. Не вообще, а в частности – для нашей жизни и для нашего народа. Потому что иначе сосульки будут падать и падать, и не остановишь их.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →