В детстве у меня была книжечка стихов Сергея Михалкова, залистанная до ветхости; она и досталась мне уже не новой. На первой странице - стихотворение «Сталин»: «Где бы мы свой самолёт ни вели, / Где бы ни плыли и где бы ни шли, /Где бы ни строили мы города,/ Имя заветное с нами всегда». Имя самого Михалкова тоже «с нами всегда» - хотя бы потому, что он написал, а потом адаптировал под «текущий момент» государственный гимн. К тому же всё новые и новые поколения детей читают дядю Стёпу, «мамы разные нужны, мамы всякие важны», «писать красиво нелегко: даёт корова молоко», «мы с приятелем вдвоём замечательно живём» и прочее широко известное. Эти тексты непрерывно переиздаются и охотно покупаются: родители предпочитают на искать новых дорог, а попросту предлагают детям то, что сами читали в детстве.
Критически мыслящая советская и постсоветская интеллигенция относилась и относится к Михалкову с кривой усмешкой. Оно и понятно: он принципиальный певец режима. Какого? Да любого. Какой есть – того и певец. Он автор не просто патриотический, патриотических-то много: берёзки там, осинки, - он поэт государственно-патриотический. А в культурный код нашей интеллигенции, как известно, входит презрительное отвращение к Левиафану-государству, а уж к его певцам – тем более. «Кто кончил жизнь трагически, тот истинный поэт». А кто не кончил и даже, наоборот, - преуспел, те - низкие, продажные душонки, партийные блюдолизы, продавшие право первородства за казённые пайки и дачи – так полагалось относиться к подобным авторам. Михалков, действительно, подавал повод к такому отношению: был знаменит, обласкан, обеспечен, напечатан в хрестоматиях.
Михалков воспевал всех лидеров Советского Союза и все «этапы большого пути». Перед войной писал о том, как пионеры поймали шпиона: «Есть в пограничной полосе /Неписанный закон, / Что знает каждый, знают все, / Кто я , кто ты, кто он». В 60-е годы – о космонавтах: «Что касается Хрущёва, / Он доволен от души:/ Космонавты держат слово: / У того, и у другого/ Достиженья хороши». В 70-е годы воспел Брежнева на очередном съезде: «У меня перед глазами / Зал Кремлёвского дворца./ Выступает перед нами/ Человек с душой бойца,/ Человек партийной чести,/ Он не раз бывал в бою/ И вошёл со мною вместе в биографию мою».
Был ли он хороший поэт? Мне трудно судить, но кажется мне, что был. Хотя бы потому, что его стихи удивительно прилипчивы, сами собой запоминаются наизусть: у меня до сих пор в голове целые страницы михалковских текстов, читаных в детстве, а потом собственным детям (все приведённые здесь цитаты – по памяти). Так запоминается Некрасов или Твардовский. При банальных рифмах – превосходная интонация:
Незабудки голубые,
Колокольчик полевой...
- Где растут цветы такие?
Отвечают: - Под Москвой!
Мы их рвали на опушке,
Там, где много лет назад
По врагам стрелял из пушки
Нашей армии солдат.
- Дайте нам букет цветов!..
Раз-два-три! Букет готов!
Невозможно быть столь бешено популярным, но при этом плохим поэтом: на одной начальственной благосклонности этого не вытянешь. К тому же он писал для детей, а дети, вообще говоря, чувствуют качественный текст и отличают его от некачественного, и дети Михалкова – охотно слушают и читают.Но Михалков интересен ещё и вот чем. По направленности своей личности и своего творчества, по содержанию своей поэзии он – поэт XVIII века. Поэт эпохи классицизма. Вроде Ломоносова или Державина. Что я имею в виду? Поэт, считалось тогда, имеет целью не самовыражение (это эстетический идеал романтизма), а воспевание заслуг государей, укрепление государства и, конечно же, воспитание читателей – то, что в те времена именовалось «исправлением нравов». Басня – типичный жанр эпохи классицизма, впоследствии забытый (невозможно вообразить, чтобы Лермонтов, к примеру, сочинил басню). А Михалков – сочинял. И про Зайца во хмелю, и про Льва, который «обожал подхалимаж». В ХХ веке поэзия «исправления нравов» как-то «не катит», поэтому он естественно сместился на поле детской литературы: детей и полагается воспитывать и «учить жить».
На поскольку Михалков – поэт классицизма, он – всегда на стороне государства. Он воспевает его мощь и славу, он учит любить его и верно ему служить. Это в нашей русской культуре – большая редкость. Не только поэты, но и вообще интеллигенция, начиная с Радищева, у нас безгосударственная, антигосударственная. Распря государства и его «умственной» прослойки – давняя и неодолимая, что особенно странно в свете того, что интеллигенция, творение Петрово, была создана руками этого самого государства. Но так или иначе хорошо относиться к государству – у нас большая редкость, и уж за одно это Михалков должен, по ироническому выражению Щедрина, «удостоиться от начальства монумента».
Был ли Михалков искренен? Доподлинно знать это не дано никому, тем более, что между полной искренностью и полной лживостью есть масса переходных случаев. К тому же человек искусства, по-видимому, способен привести себя в нужное душевное расположение, так сказать, войти в роль. В лучших проявлениях Михалков скорее всего был искренен. Он искренне любил советское государство, ведь государство, по верному определению мудрого философа-правоведа Ивана Ильина, есть «позитивно-правовой образ Родины».
Памятник хотят поставить в Центре, для чего требуется переименовать сквер. Вот это, мне кажется, напрасно! Бедный чахлый сквер, на мой взгляд, следует оставить в покое. Вообще, стремление всё втиснуть в Центр давно приобрело у нас какой-то болезненный характер. Если у тебя нет офиса в Центре – ты убогий лузер. И плевать, что по Центру не проехать – не пройти – главное там быть. Отметиться, даже что-нибудь переименовать.
Сколько уж было разговоров про переименования! В этих переименованиях есть что-то убогое, недостойное – одновременно и стремление примазаться к не тобой построенному, и желание стереть прошлое, начав историю с чистого листа, с себя. Андрей Вознесенский верно писал: «Не надо переименовывать улиц, постройте улицу и назовите». Назовите именем Михалкова любой объект в зоне нового строительства. Там и памятник пригодится: как-то разнообразит унылую городскую среду. Да хоть целый сквер посвятить Михалкову и его героям: пионерам, юннатам, физкультурникам, милиционерам, бойцам Красной Армии. В новых районах не хватает чего-то такого, на чём мог бы остановиться глаз, чего-то минимально особенного, индивидуального, чего нет в других местах. Ну вот и поставили бы памятник Михалкову. Да хоть дяде Стёпе! У меня офис в районе Перово, так там время от времени встречаются хорошо сделанные скульптуры сталеваров и других рабочих: они украшают пейзаж, повышают самоуважение жителей этих когда-то заводских районов. Сейчас строится огромное количество безликих микрорайонов из многоэтажных громадин «монолит-кирпич». Вот туда-то и просится памятник Михалкову. Мне думается, сам герой не был бы против.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →