Чего я о них вспомнила? А прочитала в статье Юлии Латыниной про ту давнюю историю о подгулявших детях олигархов, сбивших в Женеве пешехода. Про это происшествие было написано много всякого-разного, иногда вполне верного и правильного, кроме одного.
Что безнаказно-бессмысленная золотая молодёжь родилась не сегодня. Это НЕ порождение ельцинско-путинской России. Началось гораздо раньше. Как и большинство уродств нашей жизни.
Продолжаю о моих друзьях. Был это своего рода социологический срез: дети брежневской номенклатуры. Тогда, конечно, господствовала патриархльная простота нравов, и тогдашний разврат и загул - по-теперешнему вроде загула детсадовцев, которым удалось стянуть с полки пачку зефира. Но дело-то не в размере, а в направленности, в векторе развития. Если микроб есть, создастся благприятная среда, станет тепло и сыро - он размножится так, что мало не покажется. А не будет питательной среды - ну, будет сидеть себе по-тихому, выжидать.
Женя изумил меня сразу совершенной неспособностью владеть собой и мало-мальски контролировать свою жизнь. Симпатичный такой, весёлый и добрый социальный инвалид - не мог он двигаться по жизни своими ногами. Не говорю уж в большом - даже в самых пустяковых пустяках.
Не мог приходить в институт ко времени, сдавать курсовики и что там полагалось.
Помню, как-то ему надо было доехать из крымского дома отдыха до Москвы. Это было в самом начале нашего знакомства. Мы позникомились в цековском доме отдыха в Крыму: я сопровождала делегацию иностранных коммунистов на отдыхе (об этом явлении, канувшем в Лету, напишу когда-нибудь отдельно). А Женя отдыхал с мамой.
Так вот пришло время Жене возвращаться в Москву. Мама дала ему билет и велела ехать. Он поехал в Симферополь - там был аэропорт. Но человек он был общительный - это-то его и сгубило. По дорое он с кем-то познакомился, они выпили за знакомство... и пошло-поехало. Пробыл он в Симферополе два дня, потом вернулся в дом отдыха. Мама лупила его скрученным в жгут мокрым полотенцем. Потом повезла в Москву сама.
До института дойти не всегда удавалось: и то сказать - выйдешь из дома, встретишь кого-нибудь, до того ли? Потому приходилось раздобывать медсправки. Женя приладился ездить в т.н. Первую поликлинику на Сивцевом Вражке - выявлять аллергию; настоящих-то болезней у него, слава Богу, не было. Себя не жалел: все руки у него были расцарапаны пробами на аллергию. Вестимо, никакой аллергии не нашли. Но справки давали.
Я прозвала Женю Разложеней, так он мне и запомнился вместе со всеми его приятелями.
Иногда Разложене оказывались по плечу поступки, прямо сказать, незаурядные. Титанические поступки. Просто вершины разложенства.
Как вы думаете, бывает ли в нашей стране, в её новой и старой истории, чтобы кто-нибудь, проучившись в институте, не получил диплома по причине несдачи госэкзамена? Не бывает такого говорите? Вот и я так думала. Но Разложеня доказал, что это возможно. Он просто не явился на госэкзамен по политэкономии! Почему не явился? Да как-то забыл, может, число перепутал.
И окончил институт со справкой. Впрочем, его и так устроили на работу во Внешторг, а через семестр он экзамен сдал и диплом получил.
Впрочем, говорят, среди его друзей был другой выпускник, который ухитрился схлопотать "пару" на госэкзамене за ответ. Представляете! Я, по правде сказать, плохо представляю, но говорят - правда.
Этот тип советский золотых юнцов отчасти запечатлел Евтушенко в своей прозе: помнится была такая повесть "Ягодные места", там был герой - выпускник престижной школы, студент МГИМО, стихотворение ещё было, называлось "Дитя-злодей".
Но у Евтушенко золотые юнцы чересчур уж какие-то целенаправленно-инфернальные: развратные, циничные, даже антисоветски настроенные. Мои друзья ни разврата, ни цинизма, ни паче того - антисоветизма - не являли: они были просто мирными разложенцами. В общем, добрыми и по природе недурными. Просто абсолютно не самоходными, социальными инвалидами. Вроде Обломова.
Кстати об Облоомове. Один из них предстал прямо-таки в образе Обломова: на диване и в халате.
Меня пригласили на день рождения одного из Кунцеской компании . Он недавно женился и день рождения ожидался в расширенном составе - вроде продолжения свадьбы для тех, кто на самой свадьбе не был. Мне как-то не особо хотелось идти, чем-то я была занята, но Разложеня звонил мне по пять раз на дню, настаивая, чтоб я непременно пришла. Настаивал так, словно всё благо его жизни зависило от моей явки. Описывал, как мы знатно повеселимся, как там вообще прекрасно, какая чудная квартира, какая модная музыка, ну понятно.
Пришли. Открывается дверь. За дверью прихожая не по-советски просторной квартиры. А в прихожей на диване в купальном халате - храпит мертвецки пьяный, здоровенный, красномордый детина. Это и был именинник-молодожён. На кухне его жена с подругами как ни в чём не бывало пьют чай, предложили присоединиться и мне. Оказывается, молодой человек уже с утра начал разминаться красненьким - и вот результат. Так уж получилось.
Самым главным качеством разложень была совершенная неспособность к какому-то целенаправленному поведению: их всё время куда-то несло, они не участвовали в своей жизни - она совершалась над ними и независимо от них. Их куда-то поступали - в институт, потом на службу, отправляли в свой срок за границу...
Ничего плохого с ними произойти в принципе не могло: если что - организуют звонок откуда-то сверху, и неприятность рассосётся.
Я не знаю почему, но заметила чёткую закономерность: самые недееспособные вызревали в среде партийной номенклатуры. Были ведь ещё военные, хозяйственные работники, академики там всякие - тоже советская знать. Тоже встречались экземпляры - дай бог. Но такого градуса, как у детей партийных, социальный паралич там не достигал. Я волею судеб немного знавала тульскую обкомовскую верхушку брежневской поры, и меня, едва не школьницу, поражала их совершенная неспособность стоять на своих ногах. Социальное инвалидство.
Впрочем, всяко бывало - и не только с партийными. Я знала одного генерала, у него двое детей. Мальчик, понятно, военный. Как-то папа затеял его устроить на хорошее место с помощью своего приятеля и давнего сослуживца, который служил тогда в министерстве обороны, что на Арбатской площади. А жил генерал с семьёй в Сивцевом Вражке, в двух шагах оттуда. Так вот молодой офицер НЕ МОГ явиться за получением протекции ровно к девяти часам, как ему было назначено. Не мог - и всё тут. Несколько раз пытался - и всякий раз просыпал. Или что-то ему мешало. Побился-побился с ним папаша-генерал - да и плюнул.
Вообще, родители непрерывно своих разложень куда-то устаивали, надзирали за результатами устройства, заботились, кому-то звонили. Устраивали обычно в два места: в заграницу и в науку, чаще в вузы. Заграница - это понятно, а вузы привлекали полной безответственностью. Сидишь себе - и никакого спроса. И публика вокруг интеллигентная. Поэтому среди разложенцев было много завкафедрами. Я знала даже одного ректора. Ну а уж кандидатами наук они со временем становились практически поголовно, тогда ещё сохранялось уважение к науке и научной карьере. К тому же этого невозможно было лишить по смерти папы.
Высшим пилотажем считалось совмещение научной и международной карьеры - какое-нибудь там международное сотрудничество среди вузов, научные стажировки...
Одна была беда: отцы не могли передать своим разложеням ни места, ни имущества. Даже дачи почасту были казённые. Впрочем, в конце карьеры, как правило, старались построить и свои - для передачи.
(Ну, по теперешним-то меркам - слёзы, а не дачи, но тогда были совершенно другие критерии).
Я уверена, что и приватизацию-то затеяли, чтобы овладеть тем советским имуществом, которым прежде только управляли. А для чего овладеть? Ну, ясно: не для себя же! Чтоб передать разложеням. Чтоб обеспечить несамоходную кровиночку. Вообще, мотив обеспечения детей, внуков, обеспечения до конца, до самого последнего предела, на десятилетия вперёд - был необычайно силён у брежневской номенклатуры. Мне кажется, это был их ведущий мотив.
И понять их можно: сами позаботиться о себе детки не могли. Максимум - не мешать родителям формировать их, разложень, карьеру.
Говорят: это естественно - заботиться о детях. Мне кажется, наши традиции в этом деле перехлёстывают рамки естественности. Сталинская номенклатура, может, в глубине души и хотела бы, да боялась. У Сталина оба сына воевали, как положено. Недавно где-то прочитала: у крупного партийного начальника Щербакова сын был лётчиком-испытателем.
У Сталина - лётчик, у Брежнева - замминистра внешней торговли. Почувствуйте разницу. Ну, про сегодняшних и говорить нечего: они владеют банками и фондами. И катаются на дорогих машинах. В чём, собственно, и состоит их жизнь.
Нет зла в существовании наследственной аристократии, некоего высшего руководящего класса. Привилегии, наследственный характер привилегий - это всё пустяки по сравнению с главным. А главное - вот что. То, что мы имеем сегодня, наша, с позволения сказать, элита - это просто куча... ну сами понимаете.
Винер Зомбарт писал, что феодальная аристократия выродилась за 10 веков, буржуазия - за три века.
Могу добавить: наша номенклатура вырождается уже во втором поколении.
Время, говорят, ускорилось - Земля быстрее крутится.