Лиза всегда в курсе всего на свете, часто посылает мне ссылочки на всякие важные публикации на разных языках. По-русски я читаю, а по-иностранному, признаюсь, крайне редко: при отсутствии ежедневного упражнения делаю это настолько медленно, что никакая сенсация не способна преодолеть скуку чтения не по-русски; впрочем, речь не обо мне, а о Лизе.
Лиза очень серьёзно относится к политике, к современной ситуации. Имей она физическую возможность – ходила бы на митинги. Впрочем, одному Богу известно, что бы она делала, имей она физическую возможность. При советской власти её последним местом работы был т.н. Союз Советских обществ дружбы и культурных связей. Она сидела в красивом здании на Воздвиженке, бывшем особняке Саввы Морозова, построенном в мавританском вкусе. Очень вероятно, что она бы сделала большую международно-номенклатурную карьеру, работала бы в МИДе (эта контора была по существу дела мидовской, кадры двигались туда-сюда), но … не пришлось. Поэтому она даёт уроки ученикам ближней школы, благо живёт она в квартале бизнес-класса на Юго-Западе, где кое-какие денежки у населения водятся. Языки Лиза знает превосходно, гораздо лучше, чем требуется для преподавания. Вообще, лучшие преподаватели иностранного языка знают язык умеренно, главное – умение вколачивать в ученические головы.
Лиза – радикальная западница. Она любит вставлять в свою речь иностранные словечки, словно героиня романа XIX века, и делает это уместно, т.к. языки на самом деле знает. Над этим её свойством неизменно иронизирует мой сын, которого она, между прочим, в детстве несколько лет учила французскому языку, и не без успеха; они друг к другу своеобразно привязаны. Впрочем, сын говорит, что ему был бы полезнее узбекский, чем французский, т.к. на стройке у него полно узбеков и ни одного француза.
Лиза смотрит на английском какие-то иностранные телеканалы, т.к. не верит русскому телевидению и презирает его. (К чему оно, разумеется, подаёт многообразные поводы, хотя бы потому, что является слепком с американского). При этом она постоянно слушает «Эхо Москвы», ему доверяет и любит пересказывать услышанное. Когда я говорю, что «Эхо Москвы» - креатура Кремля, потому что содержит его Газпром, а Газпром принадлежит государству, - Лиза слегка обижается за любимую радиостанцию.
На досуге (а его много) Лиза любит размышлять о том, почему они с мужем не уехали за границу и правильно ли сделали, что не уехали. В принципе, могли бы: детей у них нет, можно было бы и рискнуть. Они с мужем в 91-м году были за границей, муж поехал по линии внешнеторговой организации в Южную Африку, она при нём. Однако через пару лет вернулись. Почему – трудно сказать, не решились, вероятно… Лиза в Африке преподавала в английском лицее – сначала французский, а потом всё подряд, даже английский, что свидетельствует о том, что она его знает на запредельном уровне. Но вскоре подкрался её недуг, и по возвращении она работала всего два-три года. Вот сейчас сидит и размышляет: правильно, что вернулись? Неправильно? Вообще-то на склоне дней многие начинают думать о правильности каких-то давних выборов: профессии, мужа, страны… Интересно, что у неё есть родственники во Франции, ещё из тех послереволюционных эмигрантов. Тоже какие-то средней руки интеллигенты.
Когда выдаётся случай, Лиза охотно берётся за переводы, но, говорит, их становится всё меньше. Видимо, кто-то ограничивается корявым автоматическим переводом, да и многие сейчас знают так-сяк английский, и вовсе не переводят, а как-то обходятся. А может, переводчиков развелось чересчур много… Но так или иначе Лиза иногда получает заказы на перевод. Ей эта работа очень нравится.
Иногда она пробует себя в чём-то слегка творческом: сочинить что-нибудь или нарисовать. Но – без видимого успеха. Когда-то я настоятельно советовала Лизе написать учебник по английскому для обучения детей. Лиза говорит, что ей очень нравится преподавать язык детям – вот я и сказала: «Напиши учебник!» . Я сама учила своих детей английскому, и всегда мечтала: вот был бы единый стабильный учебник, где всё было бы под одной обложкой: и тексты, и упражнения, и грамматика, и даже внеклассное чтение. А то приходится обращаться к разным учебникам, там нет преемственности, нет повторяемости лексики… Хороший учебник в деле обучения языку – 90% успеха. Вот, - говорила я, - возьмись и сделай. Её муж, когда-то работавший в Госкомиздате и сохранивший связи в издательском мире, меня поддерживал, обещал помощь в издании лизиного будущего учебника и его распространении. Лиза что-то поковыряла в этом направлении, но потом бросила. Всё-таки главное её занятие – это перевод и преподавание, т.е. трансляция чужого. Впрочем, сейчас она учится на каких-то интернетовских курсах писательству. На английском языке. Почему именно на английском? Ну, как-то он ей ближе. Говорит, что там замечательная методика преподавания: никого не разрешается критиковать, всех ободряют, хвалят, поощряют и т.д. Но, честно сказать, я не думаю, что они существенно усовершенствуется: на шестом десятке возраста это вряд ли возможно. Если уж суждено тебе что-то написать – возьми да напиши. А нечего сказать – так и не пиши. Впрочем, возможно, я рассуждаю чересчур прямолинейно; тут масса переходных случаев. Разумеется, это свои прямолинейные размышления я держу при себе.
Иногда Лизе снятся радикально-западнические сны, которые она мне пересказывает для толкования (я этим делом занимаюсь, и иногда удаётся истолковать чьи-нибудь сны довольно удачно и информативно). Любопытно, что прозападные сны снятся и Лизе, и её мужу (они вообще дружны и очень подходят друг другу). Недавно вот был сон не много-не мало – про оккупацию России американцами. Повсюду в городе их джипы, ходят солдаты, никого не трогают, но как-то оттесняют. А прежде было тоже интересный сон: стоят иностранные военные машины со странной эмблемой, вроде компаса. Во сне она не понимает, что это значит, а наяву поняла: это эмблема НАТО. Толкование этих снов лежит на поверхности: её сознание и подсознание ОККУПИРОВАНО Западом. Она им духовно отдалась: «Придите и володейте нами». То, что происходит на Западе, кажется ей единственно правильным – причём универсально правильным, не только для них, но и для всего человечества вообще. Удивительно, как можно в наши дни сохранить такую идейную незамутнённость – поразительно даже, словно окунаешься в какой-нибудь 88-й год, когда все мы примерно так думали – с разной степенью убеждённости. Запад для неё – духовное отечество. Это место , где живут не просто разумно и опрятно, а – по высшей правде. Всё ей там любо: даже мультикультурность, толерантность, гражданское общество и прочие тамошние изобретения.
Всё тамошнее ей очень нравится, а что здесь – только постольку, поскольку приобретает сходство с тамошним. Например, что можно выпить хорошего кофе на бензоколонке: как за границей! А вот фольклор, все эти русские песни и пляски – терпеть не может, просто противны они ей. Узнала я это буквально на днях, когда она мне рассказала, что, оказывается, заходит на сайт нашей общей знакомой, которая в числе прочего увлекается фольклором. Я тоже вообще-то равнодушна к фольклору, но так чтоб противно… нет, он мне не противен.
И ещё – нравственность. Лиза любит поговорить о нравственности. У нас, по её мнению, нет нравственности, а там – есть. От отсутствия нравственности – все беды: воровство чиновников, пьянство, безделье и, конечно, Путин как воплощение мирового зла. Путину она придаёт какое-то вселенски-инфернальное значение. Пока есть Путин, узурпировавший власть, ничего хорошего быть не может, поскольку это апофеоз безнравственности. Ни в одной приличной стране такого быть не может. Приличные страны – это, понятно, западные, которые можно перечесть по пальцам одной руки.
Реального, эмпирического Запада она не знает, вернее, знает только по тому, что он сам о себе рассказывает через телевизор и интернет. Жить она там не жила, хотя, конечно, бывала, хотя и не очень много. Я с нею никогда не спорю, т.к. мне неловко: больной всё-таки человек, да я и вообще не особенно люблю спорить. Не встречая возражения, она говорит иногда выдающуюся чушь. Недавно сказала: «Запад нам очень помог». – «Чем же?» – «Да хоть бы и ножками Буша», - был ответ. Мне показалось неловко сказать, что все в мире ножки Буша, прошлые, настоящие и будущие, включая ножки самого Буша, отца и сына, не сравнимы по ценности для Запада только с одной лишь ликвидацией ГДР, которую мы им подарили (что было, конечно же, проявлением безнравственности Горбачёва и его присных; тут моя приятельница права), и я ничего не сказала.
Сказать не сказала, а подумалось мне вот такая забавная вещь.
Моя Лиза – живое, эмпирическое выражение нашей прозападной интеллигенции, «типичный представитель», как любила говорить наша учительница литературы. Да не просто «типичный представитель» - это живой символ. Жизнь иногда порождает такие дивные фигуры. Она вся, каждой своей чёрточкой, - интеллигентка. Если б они была героиней пьесы – вышло бы чересчур схематично, задано, сделано, ходульно. А она вот такая есть – в жизни. Всё в ней символично. Профессия, например. Она профессионал болтовни. При этом даже болтовня у неё – вторичная, несамостоятельная, как и положено преподавателю и переводчику. Она – пересказчица чужих мыслей. Сама она бесплодна – как в творческом, так и в житейском смысле – бездетна. Живёт она на интеллигентском Юго-Западе, чем сдержанно гордится. Символично и то, что она – инвалидка, не может ходить. Интеллигенция – не самоходна, на своих ногах она передвигаться не может, к практической деятельности не расположена. Когда-то Лиза приехала ко мне на работу, посмотрела, что мы тут делаем, и сказала в своём стиле дословно следующее: «Я impressed, прямо-таки impressed». А потом призналась: когда я создавала свой бизнес и бегала, предлагая товар, как и полагается мелкой торговке, Лиза недоумевала: что за дурацкая фантазия? То ли дело лизина тогдашняя работа – московская контора американской государственной какой-то организации. Переводчицей. Интеллигентная, приличная работа. Какая дивная работа – переводчик на американской госслужбе. Как раз для русского интеллигента! Такой вот дивный символизм. Поверхностное знакомство с Западом плюс отсутствие реального дела чрезвычайно располагает к радикальному западничеству.
Но символ символом, а живая, эмпирическая Лиза – человек симпатичный, я её от души люблю, как и её мужа, и с удовольствием провожу с ними время. Вполне возможно, они с мужем купят квартирку у моего сына: им понравилось – жить не на 17-м этаже, а в таун-хаусе, который он сейчас строит.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →