Cалтыков-Щедрин. История одного города.
Ещё Аристотель сетовал: демократия – страшно дорогостоящий образ правления. Вместо работы люди толкутся на агоре, а случается, что полис ещё на это деньги какие-то выделяет. С тех пор стоимость демократии неизмеримо возросла. Но современные люди за ценой не стоЯт: демократические ценности превыше всего. Даже когда и так понятно, кого выберут, - всё равно разыгрывается эта дорогостоящая комедия. А что делать – демократия. Такие – предрешённые – выборы – это выборы Собянина в начале сентября. Старого нового мэра изберут в первом же туре с большим перевесом. Разумеется тут же пойдут ставшие привычными возмущённые разговоры про подтасовки, использование административного ресурса и т.п. «Административный ресурс» у Собянина, действительно, гигантский: он имеет опыт реальной работы мэром. Собственно, он и является мэром, ни на день не прервав свою работу.
Поэтому его и изберут. Наш народ вообще отдаёт абсолютное предпочтение тем кандидатам, которые уже работают на этом месте. Впрочем, и у других народов это тоже большое преимущество. Наш народ определённо стремится к тому, чтобы им правили опытные и долгоживущие правители. Люди, которые знают, как организовать жизнь, которые держат в руках приводные ремни этой самой жизни. Которые знают, как воздействовать на эту самую жизнь. Плохо знают? Воруют и прикрывают воров? Верно! Но, к большому сожалению, чистые сердцем и благородные помыслами люди, пришедшие со стороны, – не знают этого вообще. Потому-то народ охотно избирает того, кто уже был у власти, кто приработался. Да, о них говорят много плохого, но в итоге голосуют за них. Здесь, а не в одних политтехнологиях и подтасовках, секрет избрания Путина в прошлом году и даже Ельцина в 1996-м. А ежели старый-новый кандидат ещё и сделал что-то мало-мальски полезное – тут его избрание почти гарантировано. Когда-то таким манером, с колоссальным перевесом надо всеми конкурентами, избрали уж не вспомню на какой очередной срок народного любимца Лужкова. «Не стало бы хуже», – вот простое рассуждение рядового получателя «лужковской надбавки», талончиков на приём к невропатологу, стояльца в детсадовских очередях. И в этом, на мой взгляд, проявляется верный политический инстинкт народа.
К тому же в городском голове наши люди видят именно хозяйственника, а не политика (и это резонно). Это человек, который призван разрулить пробки, ввести в рамки разнуздавшихся «гостей столицы», починить дороги и поправить балконы. Собственно, этим он занимался и продолжает заниматься теперь, когда в преддверии выборов стал и.о. Нужно быть истинным фанатиком доктринёрски понимаемой демократии, вроде наших «креативных», чтобы заменить его на кого-то другого, кто ещё год будет входить в курс дела, и неизвестно, войдёт ли. Потому и изберут Собянина. Да и соперников-то, в сущности, у него нет. Никто из других претендентов не знает городского хозяйства, административных обычаев и ухваток, начальников на местах, и, главное, никогда не руководил подобным объектом. Тут не годится ни актёр, ни спортсмен, ни просто человек благородных убеждений – тут нужен администратор и хозяйственник.
Тут обычно задают ехидный вопрос: почему в «нормальных» (т.е. западных) странах мэрами, министрами и президентами становятся политики, а вовсе не хозяйственники, и рекрутируются эти политики из актёров, спортсменов, адвокатов. Почему в Америке актёр может быть президентом, а спортсмен – губернатором, а у нас – нет?
Ответ прост. У нас нет развитой бюрократии, которая работает, истинным образом «как часы», как механизм, в высокой мере независимо от первого лица. У нас главной фигурой было и остаётся первое лицо; недаром трудящиеся пишут Путину о безобразиях на своей фабрике или о протекающей крыше, и он в это дело вникает. Управленческий импульс у нас всегда идёт от первого лица. В этом, по-видимому, проявляется монархический дух нашего народа.
Альфред Шпеер, гитлеровский министр военной промышленности, размышлял в своих воспоминаниях о такой удивлявшей его вещи. Как удавалось Третьему Рейху вести, и довольно успешно, государственную жизнь при, мягко сказать, не слишком качественном человеческом материале, который представляли собой партийные начальники? Он их хорошо знал и неизменно этому удивлялся. (Сам он был архитектором и среди них человеком пришлым). И находил такой ответ: в Германии был воспитан высококачественные чиновничьи кадры. Немецкие чиновники – это была уважаемая и высококвалифицированная профессиональная корпорация. И они оказались способными обеспечивать правильное функционирование государства в высокой степени независимо от того, кто находится на самом верху. Собственно, это они продемонстрировали и в эпоху денацификации.
Вообще, западные демократии, которым мы малоуспешно пытаемся подражать, опираются на такую с виду не особо заметную вещь, как эффективный и умелый аппарат, работающий «при любой погоде»: именно он обеспечивает повседневную жизнь страны и тот самый порядок, которым мы восхищаемся. Многие американцы считают, что Рейган был вовсе не президент, а актёр, талантливо сыгравший роль президента. При этом он оказался одним из лучших президентов последних десятилетий. Такое возможно только в случае, когда имеется действенный аппарат, умелое чиновничье сословие. Тогда актёр может быть президентом. У нас этого нет, и соответственно роль первого лица – не просто общее идейное руководство, а непосредственное кручение колеса жизни. От него должен исходить импульс, толкающий жизнь вперёд. Нет этого – и ничего не происходит, а где ничего не происходит – наступает разложение. Можно сколько угодно рассуждать, хорошо или плохо русское понимание роли первого лица (скорее плохо), но учитывать – необходимо. Именно поэтому у нас «не катит» штатский министр обороны, а министр промышленности должен иметь опыт этой самой промышленности. Да-да, в Европе не должен, а у нас – должен. Точно так и мэр у нас должен быть администратором и хозяйственником, а заодно и «отцом» горожан. Собянин этим требованиям отвечает.
Распространено мнение, что реальным претендентом был миллиардер Михаил Прохоров, да жаль выбыл из гонки, т.к. не успел распродать зарубежное имущество. Мне кажется, даже и успей он сбыть с рук иностранные активы, он не имел бы ни единого шанса. Оттого, думается, он и выбыл, а не из-за зарубежного имущества. Да, верно, на президентских выборах Прохоров имел в Москве большой успех (по существу, только в Москве он и был успешен). Но это было чисто протестное голосование либеральной западнической интеллигенции, прозванной «креативным классом», которой в Москве непропорционально много. Эти люди голосовали против Путина, и Прохоров виделся им меньшим злом (что выдаёт инфантильность их сознания, но это другой вопрос). И то сказать – не за Зюганова же им голосовать? Он, конечно, далеко не коммунист, а максимум социал-демократ и неотъемлемая часть эстеблишмента, но коммунистическая символика и атрибутика, свойственная КПРФ, этой публике претит. Так что Прохоров собрал голоса тех, кто «против». Вообще, любой долголетний правитель постепенно наращивает процент тех, кто против: правитель всё-таки не гречневая каша, чтоб нравиться решительно всем. На нынешних выборах подобрать протестные голоса не получится, их не будет в значимом количестве. Во всяком случае, вряд ли много найдётся тех кто идёт на выборы с установкой: «Кто угодно, только не Собянин». Поэтому Прохорову тут нечего ловить, и он, похоже, это понял.
Остаётся Собянин, и он будет избран - в первом туре и с убедительным перевесом.