domestic_lynx

На мою предыдущую заметку о еде читатель Эдуард Волков написал: «Спасибо, Татьяна, за интересный взгляд про видимость! Слегка неожиданно после целой жизни понимания нашего дефицита как недостатка». Напомню: там я писала, что советский дефицит еды и современное изобилие – это в значительной степени видимость. Что ж, не всё обстоит так, как кажется. Старики помнят слова Маркса из «Капитала»: «Если бы форма проявления и сущность вещей непосредственно совпадали, то всякая наука была бы излишня».

Причиной советского дефицита и пустых прилавков были цены, зафиксированные ниже рыночного равновесия. Если бы сегодня вдруг где-то выкинули (советское словцо) мясо не по 400, а по 200 руб. – его бы расхватали и выстроилась очередь. Возник бы дефицит.

В 50-е годы, когда, по воспоминаниям стариков, «всё было», притом в государственных магазинах, цены, очевидно, были близки к равновесным. Попросту говоря, у людей было слишком мало денег, чтобы всё немедленно расхватать. К 70-м годам денег стало гораздо больше, а радикально поднять цены – не решались. Это было время, когда жили по инерции и ни на что радикальное не решались.

Так вот в советское время по государственной цене в два рубля мяса остро не хватало, а на рынке по свободной цене – пожалуйста, подходи-бери. В моей памяти о детстве – дивное изобилие егорьевского рынка; мы с мамой проходим по рядам, пробуем, придирчиво выбираем, мама торгуется, называя продавщиц «хозяйка» и на ты.

Надо сказать, что в памятной мне советской жизни (70-е годы и далее) вся провинция покупала мясо и молоко на рынке, поскольку в магазинах оно было только в Москве, возможно, в ещё каких-то важных местах. Однако в заводских столовых кормили мясными блюдами по государственной цене.

Столовые, которые были внутри предприятий и организаций – это отдельная песня. Чем солиднее организация – тем цены были ниже, а еда лучше. В гостинице ЦК КПСС в Плотниковом переулке, куда я ещё студенткой привозила посланцев Итальянской Компартии, были какие-то ошеломляющие цены, наверное, 54-го года. Запомнился салат за 3 копейки. Впрочем, еда была совершенно обычная, без разносолов. (Иностранцев, кстати, кормили даром).

На больших промышленных предприятиях часто были подсобные хозяйства, где выращивали свиней, овощи-фрукты. Работникам продавали по льготной цене свои продукты. В Реутове, ставшим почти Москвой, сохранился кусок фруктового сада: когда-то он принадлежал заводу «Серп и Молот». Такое самообеспечение поощрялось и пропагандировалось высшим руководством. Написала и вспомнилось. В начале 80-х я работала в Минвнешторге и мне иногда требовалось съездить со Смоленской до Внешторгиздата, что располагался на задах Киевского вокзала. Жду автобуса на остановке и рассматриваю плакат в витрине, а на плакате что-то сельскохозяйственное и стишок: «Неплохая земля с предприятием рядом, /Мы хозяйство подсобное создали здесь./Есть у нас огород, свиноферма и стадо,/Это значит – приварок порядочный есть». Сослуживица, стоявшая рядом, сказала: «За эти плакаты очень прилично платят». Помню свою мысль: «Вот бы мне прибиться к тому месту, где платят за сочинение подобных стишков. Да я б десять в день сочиняла! И Внешторг бросить можно».

При социализме – в замысле - вообще не предусматривалась торговля. И то сказать, зачем победившему пролетариату «купчины толстопузые»? Они же наживаются на народе! Первые социалисты, в ХIХ веке, рисовали некие общественные склады. Тень этой идеи запечатлелась в эпопее Н.Носова о Незнайке и его друзьях, живших как бы при коммунизме. Помните, Пончик нахватал кучу дармового добра и натащил с свою норку.

Товары при социализме-коммунизме (в замысле) не продаются – они выдаются, распределяются. До самого конца советской власти сохранился этот распределительный стиль. Да, торговля была, но как своего рода уступка распределению. Недаром торговая специальность в вузах (например, в знаменитой Плешке) называлась «советская торговля». Т.е. какая-то особая, не общепринятая торговля, вроде советского шампанского. Распределять можно поровну и по заслугам (это называлось «по труду»). Была бездна всяких распределителей – разного качества, к которым люди имели доступ на разных основаниях.

«Прежде чем был учрежден общий академический паек, который очень многие получили, был дан паек двенадцати наиболее известным писателям, которых в шутку называли бессмертными. Я был одним из этих двенадцати бессмертных. Не совсем понятно, почему меня ввели в число двенадцати избранников, то есть поставили в привилегированное положение в отношении еды», - вспоминает Николай Бердяев о первом послереволюционном годе. («Самопознание»).

Главных распределителей, возникших ещё на заре советской власти было, сколь мне известно, три: на ул. Грановского напротив знаменитого дома, где поселилось первое советское правительство, на ул. Серафимовича в комплексе знаменитого Дома на набережной и в Комсомольском переулке – при доме старых большевиков. Эти – главные - распределители дожили до самого конца советской власти. Были и многие, другие, менее важные, в разных формах - выдачи продуктовых наборов к праздникам, наборов ветеранам войны, каких-то талонов, по которым в магазинах продавали то и это.

Было и такое – выдача гречки диабетикам по специальным спискам из поликлиники. Эта самая любимая народом крупа была дефицитом при советской власти. Объяснение простое: гречиха имеет низкую урожайность, и её просто мало сеяли, поскольку она портила валовые показатели. Советские начальникам был памятен настоящий голод, и если можно было собрать больше зерна с той же площади - так и делали, и плевать на всякие там вкусно-невкусно. Оттого и не хватало гречки. Всё это я узнала уже постфактум, когда советская власть кончилась, а гречка, напротив, появилась в любом количестве. Вообще, снабжение населения потребительскими товарами имело в основе две идеи: 1) «Чай не баре!» 2) «Не до жиру, быть бы живу». Вслух эти лозунги не проговаривались и даже не вполне доводились до сознания, но в неявном виде присутствовали.

Любопытно, что в позапрошлом сезоне вдруг возникли какие-то технические перебои с гречкой, народ заволновался, начал скупать крупу, и цены тут же взлетели в несколько раз. Так реагирует рыночная экономика на недостаток чего-либо.

В конце советской власти едва отпустили цены – тут же всё появилось, в любом количестве. Почему? Вот по этому самому: по причине равновесных цен, балансирующих спрос и предложение. (Там было плюс ко всему и жульничество организаторов: продукты припрятывали, чтобы Гайдар и его команда, отпустившие цены, выглядели подлинными спасителями отечества от неминучего глада).

С концом советской власти кончился распределительный стиль. Он стал рыночным, и главный девиз его: «Чего изволите?». Первые герои рыночной экономики – мелкие торгаши научились улавливать и удовлетворять потребности и прихоти. Роль торговца вообще очень велика. Она двоякая: он доводит товар до потребителя, а до производителя доводят потребительские предпочтения. Торговцев все не любят, но в розничной торговле без частной инициативы – никуда. Мелкий торгаш подлинно способен дойти до каждого.

А недостатки частной торговли – это продолжение её же достоинств. Рыночная экономика заточена на то, чтобы впарить, втюхать, впендюрить как можно больше товара покупателю. Именно для этого был изобретены усилители вкуса, делающие невкусную еду – вкусной; именно поэтому в фастфуде преобладает жареное в масле, сладкое. То и другое – вкусно. Ну и, конечно, еда на каждом шагу. Я с детства езжу в Тулу, езды туда часа три, и прежде никто не ел в дороге, обходились как-то, чай не грудные дети. Теперь, едва сядешь в поезд – тут же является тётка с телегой , гружёной всякой снедью, и народ покупает, жуёт. Не диво ли, что похудение стало всенародной задачей, издаются журналы, есть специальные передачи. В Нью-Йорке точки уличного пищевого соблазна находятся аккурат на расстоянии, потребном для того, чтобы прожевать предыдущую порцию. Ну и результаты соответствующие. Даже стулья в кинотеатрах теперь делают шире.

Лучше или хуже стал питаться простой человек? Вопрос остаётся открытым. Мне кажется, что скорее всё-таки лучше. Появились продукты, которых не было в СССР. Например, разделанная курятина. Или разные молочные изделия, да ещё с разной жирностью. (Но молока больше не стало).

Это плоды масштабной реконструкции пищевой отрасли. Кстати, она пошла в рост особенно бурно после кризиса 1998 г. Стало невыгодно ввозить еду из-за границы ввиду подешевевшего рубля. И – ничего не попишешь – торгашеская инициатива сделала своё дело.

Остаётся самый главные козырь клуба любителей СССР: тогда всё было натуральное, а теперь – сплошная химия. Про «сплошную химию» поговорим в следующий раз.

АПЛОДИСМЕНТЫ тов. СТАЛИНУ

В брежневском СССР эпохи упадка часто звучали «бурные и продолжительные аплодисменты», так, по крайней мере, писали тогдашние газеты. А я расскажу о других аплодисментах.

На днях посмотрела в театре «Содружество актёров Таганки» спектакль «Нечистая сила» по известному роману Пикуля. Там действие идёт на фоне старой кинохроники. А в конце показали краткую историю СССР в отрывках из кинохроники. И всякий раз, как показывали Сталина, в зале раздавались аплодисменты.

Сталин сегодня любим и популярен – об этом свидетельствуют социологические опросы. Притом его любят не заскорузлые пенсы-маразматики, которых можно в расчёт не брать, а – молодёжь. Это – новость; в 90-е и даже в нулевые было иначе: молодёжь стояла за новизну, идущую с Запада, а старики – за совковую старину, которую воплощал Сталин. Подразумевалось: старики уйдут – уйдёт и сталинизм. А через 65 лет после смерти Отца Народов вон что творится: крепнет, как выражались в советское время, идейно-политическое единство советского общества. Сегодня это, в решающей степени, единство «дедов» и «внуков», но и «отцов» среди них немало. И центром кристаллизации является могучая фигура Сталина. Это знамя, вокруг которого идёт быстрый сбор народного ополчения. Пока – идейного, но не далёк час – начнётся и организационное сплочение.

Впечатление такое, что сама судьба, историческое провидение способствует популярности Сталина. Судите сами. В 80-х, когда запустили антисталинский вой, главным сюжетом были репрессии, 37-й год. Ночь, в квартиру мирно спящего наркома вламываются безжалостные чекисты, увозят отца семейства на Лубянку, дети плачут, жена заламывает руки: «Будь он проклят кровавый тиран во веки веков!». Их и впрямь немало увезли: вон на Доме на набережной сколько мемориальных табличек с последней цифрой 1937. Только вот какая вышла ирония истории: раскрутив тему репрессий против зарвавшихся «бояр», хулители и разоблачители сталинизма нежданно сработали в пользу Отца Народов. То, что, по замыслу, должно было навеки отвратить людей от Сталина, сегодня массово воспринимается как очень привлекательная сторона его деятельности! Председатель Мао называл подобные мероприятия «огонь по штабам». Сегодня в России очень многие простые люди относятся к репрессиям против зарвавшегося руководства как к делу полезному и неизбежному. Недавно одна перовская пенсионерка сказала мне с убеждением: «Пока их всех не пересажают – толку не будет; Сталина вот только на них нет».

Ещё чем любезен народу Генералиссимус – это бескорыстие и бытовая скромность. Сам жил попросту и бояр своих одёргивал. Сегодня разнузданное материальное неравенство , к которому русские люди, в отличие от жителей Индии или Латинской Америки, не привыкли, - работает на Сталина.

При Сталине выдвинулось много талантливых людей: без них не состоялся бы тот рывок, который поразил весь мир. Сегодня при всей возне вокруг «новых лидеров» простому человеку путь наверх очень затруднён. Так происходит во всём мире, но мы-то живём не во всём мире, а у себя. И, естественно, вспоминаем времена, когда было не так.

Чего ещё люди ищут Сталине? Мне кажется – правды. Все мемуаристы, что вспоминали о работе со Сталиным, в один голос говорят: пуще всего Вождь карал за враньё. Не за ошибку – за ложь и дезинформацию. От своих сотрудников он требовал предметного знания фактов, личного вникновения в предмет. Это единственный способ достичь результата в любой деятельности – знать, как устроен тот фрагмент реальности, на который мы пытаемся воздействовать. Собственно, в старину это хорошо понимали, и в процессе воспитания детей их строже всего наказывали за ложь. Но это было давно.

Сегодня ложь не только не постыдна и не наказуема, она во всём мире сегодня – норма жизни. Нынче она называется пиаром. Коммерческий аналог – реклама. Весь мир погружён в густой токсичный туман своекорыстной болтовни, которая ничего не значит, никого ни к чему не обязывает, и никто «за базар» не отвечает. Простой человек окружён сплошными фейками-фальсификатами: от новостей до лекарств. Молодые люди, вступающие в жизнь, хотят понять, как устроен мир – и не могут. Школа не даёт никакой внятной картины миры, да и сама её не имеет. Вот парень закончил школу – и куда? Он поступает в так называемый университет, где его вроде должны чему-то полезному научить. И часто обнаруживается, что всё это понарошку: учить его не собираются да и сами учителя-то мало что знают. И все бодро, энергично врут: про права, возможности, успех. А парнишке бы рабочее место по специальности, как было во времена дедов. Вот это был бы настоящий успех! Молодые хотят сделаться специалистами, продвигаться, а мир ядовитого тумана вынуждает их становиться прекариатом - лицами без определённых занятий. И они ловят рассказы дедов об их молодости и – призывают Сталина.

Вот по всем этим причинам появление Сталина встречают аплодисментами. Его ждут, и он явится – в новом обличье; дайте срок.

Советского Союза нет уж четверть века, а антисоветизм – жив, бодро взрастает, зреет и наливается соком. В топ ЖЖ один за другим выскакивают тексты, бойко и мастеровито опускающие советскую жизнь: и квартиры были не в собственности, шмотья не достать, и пирожки – все сплошь на канцерогенном пережаренном жире, в школе вообще жуть творилась: учеников едва не били – в таких бесчеловечных условиях хочешь-не хочешь, а чему-то научишься. И всё это гоняют по кругу, на колу молчало – начинай сначала. Собственно, эта работа никогда не прекращалась, но сегодня мозгомойную машину снова запустили на полную мощность.

Целевая аудитория, понятно - молодёжь, которая СССР не видела, но от дедов слыхала, что жилось в той стране хорошо и вольготно. Молодым нужен какой-то идеал – не в будущем, там в прошлом, вот СССР активно пробуется на эту роль. Вот это-то, сколь я понимаю, и пытаются предотвратить организаторы запоздалой «антисоветчины вдогонку».

И, надо признать, они действуют умело и имеют успех. И виноваты в этом успехе мы, условные старики – те, что жили в СССР, иные даже поработать успели. Мы, старшее поколение, не выполнили свою естественную задачу: рассказать и объяснить молодому поколению, что это было – СССР. Старики ведь на то и существуют, чтоб передавать накопленную мудрость – верно?

«Старики» смело бросаются в бой: антисоветчики им про то, что продуктов не хватало, а они: зато те, которые продавались, были экологически чистые. И образование, образование, не забудьте, было бесплатное! Не то что теперь. А медицина!

Меж тем все эти доводы очень слабы и играют на руку антисоветчикам. Продуктов в магазинах было недостаточно, особенно в провинции, откуда приезжали в столицу т.н. «колбасные электрички». Качество еды часто было неважное: анекдоты про колбасу с примесью туалетной бумаги и синюю птицу-курицу прочно вошли в быт. И с образованием всё не так замечательно было, как видится из дали времени. Просто в вузы после школы (на дневные отделения) поступало процентов двадцать, а теперь – прут все сто, вот и создаётся ощущение всеобщей безграмотности и невежества.

Если мы будем вслед за оппонентами стоять на почве пончиков вкупе с дамским исподним, мы будем раз за разом проигрывать. Нам постоянно навязывается предмет обсуждения, повестка дня. И мы её раз за разом послушно принимаем – и начинаем играть на чужом поле. И проигрываем. Потому что по части потребительских ценностей – СССР проигрывал.

Так что же нужно сказать внукам?

Прежде всего то, что мы жили в сильной, независимой стране с безусловным суверенитетом и большим влиянием в мире. Это создавало гораздо более безопасную жизнь мир и вовне и внутри страны. Советский Союз противостоял тому управляемому (а на самом деле весьма слабо управляемому) хаосу, что разлился в мире после ухода СССР с исторической сцены. Сегодня мы пытаемся защититься трёхметровыми заборами, мудрёными замками и металлодетекторами, но всё это кустарно и мало эффективно: человек, объявленный высшей ценностью, ощущает себя потерянным и затравленным. Его гаджеты – это духовная сивуха, помогающая забыться.

СССР была страна экономически самодостаточная. У неё была современная многоотраслевая обрабатывающая промышленность, наука и сельское хозяйство. Всё это могло развиваться на собственной основе и снабжать народ всем, что ему нужно. К сожалению, такая задача не была должным образом поставлена усталой и выродившейся элитой, что находилась у власти. Однако мы четверть века приватизируем и проматываем то, что наготовили предки. Была создана гигантская промышленная инфраструктура.

И наконец психологическая атмосфера была радикально лучше, чем сегодня. Тогда люди ощущали себя не конкурентами, а сотрудниками, друзьями. Сегодня – иначе. Хоть и знаю это, а всё дивлюсь: дочка поступила в институт и почти не знакома со своими сокурсниками. А зачем? Мы же учиться пришли, поучились – разошлись. Это – новая норма.

Советское общество было устроено иерархически. Каждый в юности вставал на некие рельсы и ехал в предначертанном направлении. Изменить своё положение было очень трудно. Был некий порядок прохождения службы, из которого было очень трудно выскочить. Потому оставалось много душевных сил на общение, на хобби, на чтение, наконец. Были книжки, и претолстые, которые прочитывали буквально все.

Можно ли вернуться к той жизни? Разумеется, нет. Реставрация – хоть монархии, хоть социализма – невозможна: нельзя дважды войти в одну и ту же реку, в том числе и в реку времени.
СССР останется в виде опыта. Ту жизнь нельзя (!и не нужно!) воспроизводить, но многими организационными наработками нужно пользоваться: монополия внешней торговли, двухконтурное денежное обращение, единый государственный банк…

А ещё СССР будет жить в виде эстетичесого стиля, «теней минувшего». Есть много кафе в советском стиле: «Столовая» на 3-м этаже ГУМа, сеть «Вареничных №1», где стены оклеены советскими газетами и повсюду советские артефакты: катушечные магнитофоны, книжки той поры. И публике нравится. Кстати, в Вареничной готовят оригинальный борщ - хочу на выходных попробовать сварить такой, с фасолью.